Царевич Дмитрий. Тайна жизни и смерти последнего Рюриковича. Марина Мнишек: исторический очерк

Томительное ожидание тянулось до полудня. Люди до боли в глазах всматривались в горизонт, стараясь не пропустить появление «красного солнышка». Наконец на Коломенской дороге показалось облако пыли. Тут же загрохотали пушки и грянули колокола; десятки тысяч шапок полетело в небо; радостные слезы брызнули из глаз. Праздник начался.

Торжественная процессия вступила в город через Москворечье. Впереди всех, под звуки труб и литавров, ехали поляки – 700 человек, оставшихся с Дмитрием после поражения при Добрыничах. Их вычищенные латы и оружие ослепительно сияли на солнце; копья торчали остриями вверх. За ними, по два в ряд, шли стрельцы в раззолоченных красных кафтанах, с бердышами и пищалями; следом двигались царские кареты, запряженные шестерками великолепных лошадей. Далее ехали дворяне и дети боярские в праздничных кафтанах, музыканты и московская конница. Архиереи и священники, степенно вышагивавшее в своих сверкающих золотом ризах, держали в руках кресты, хоругви, иконы, Евангелия; перед архиепископом Игнатием несли патриарший посох. Следом за Игнатием, на белом турецком аргамаке ехал сам Дмитрий, в великолепном платье; одно его драгоценное оплечье, оправленное бриллиантами и жемчугом, стоило не менее 150 тысяч червонцев. Царя окружали 60 князей и бояр. Замыкали шествие немецкие полки и пестрая толпа казаков.

Народ, стоявший на обочинах дороги, по которой ехал Дмитрий, завидев царя, падал ниц и кричал, перекрывая оглушительный звон колоколов:

– Вот он, наш батюшка-кормилец! Ах ты, праведное солнышко наше! Взошло ты, ясное, над землей Русской, царь наш государь Дмитрий Иванович! Бог тебя чудесно спас и привел к нам, храни тебя Господь и впредь!

Дмитрий, сидя на коне, кланялся в обе стороны и отвечал:

– Боже сохрани мой верный народ в добром здравии! Молитесь Богу за меня, люди православные, мой народ, любезный, верный!

Так процессия дошла до моста через Москву-реку. Здесь произошло событие, неприятно поразившее многих москвичей, которые сочли его за неблагоприятное предзнаменование. Когда царь ступил на другой берег, вдруг налетел сильный вихрь; пыль столбом взвилась к небу, люди жмурились и придерживали шапки на головах.

– Господи, помилуй нас! – шептали в народе, крестясь. – Уж не беда ли какая нас ждет?

Вихрь улегся так же внезапно, как и начался. Шествие тронулось дальше. Когда Дмитрий через Москворецкие ворота въехал на Красную площадь, здесь его ждало многочисленное собрание духовенства из всех московских церквей; молитвенное пение оглашало воздух. При виде Кремля по щекам Дмитрия заструились слезы. Он слез с коня, обнажил голову и воскликнул:

– Господи Боже, благодарю тебя: ты сохранил мне жизнь и сподобил увидеть град отцов моих и мой народ возлюбленный!

В этот момент поляки вдруг заиграли на трубах и ударили в литавры, заглушив церковное пение. Русским это показалось оскорбительным. А тут еще они увидели, что царь, прикладываясь к крестам и образам, делает это не совсем по-православному, по-русски. Впрочем, чуткие к таким мелочам москвичи, на этот раз великодушно извинили его:

– Он был в чужой земле, его сохранили и привели к нам иноземцы, а они не знают наших обычаев.

Но Дмитрий как будто испытывал терпение православных. Войдя в Успенский собор, он впустил туда и поляков, что многими русскими было сочтено за осквернение святыни храма; мало кто вместе с царем не увидел ничего дурного в том, что христиане в христианской земле зашли в христианский храм.

Из Успенского собора царь направился в Архангельский, где приложился к гробам предков. У раки Ивана Грозного он опустился на колени и со слезами воскликнул:

– О мой родитель! Я оставлен тобой в изгнании и гонении, но я уцелел отеческими твоими молитвами!

Расчувствовавшийся народ плакал вместе с ним, видя в умильных слезах царя живое свидетельство его искренности. Да и мог ли кто-нибудь другой, кроме сына, рыдать над гробом Грозного, не натерев предварительно глаза луком!

Все же ближние к царю бояре нашли нужным загладить неприятное впечатление, произведенное в народе оплошностями Дмитрия и поведением поляков. На Лобное место поднялся Богдан Бельский и сделал знак, что хочет говорить. Толпа на Красной площади притихла.

– Православные! – сказал Бельский. – Благодарите Всемогущего Бога за спасение нашего красного солнышка, истинного государя царя Дмитрия Ивановича! Как бы вас лихие люди не смущали, ничему не верьте. Это истинный сын царя Ивана Васильевича, на чем я целую перед вами животворящий крест и образ святого Николы-чудотворца.

Он снял с шеи крест и образок, поцеловал их и продолжил:

– Святой Никола-чудотворец помогал ему до сих пор во всех бедах и привел его к нам. Берегите ж его, любите его, почитайте и служите ему прямо, без хитрости, ни на что не прельщаясь!

Народ в единодушном порыве отвечал:

– Боже сохрани нашего царя Дмитрий Ивановича! Дай ему, Господи, здоровья и долгоденственного жития, и покори под его высокую руку всех его врагов и супостатов, которые не верят ему и не желают добра!