Царица Армянская

— Приручение дикого зверя — напрасный труд, супруг мой. И знай, для

мятежника — особое удовольствие позволить себе не принять царскую милость.

Каш Бихуни посоветовал послать войско вдогонку за Арбок Перчем, но

Каранни наотрез отказался.

— Это опасно — поджигать огонь раздора в своем доме.

Возвращавшееся с победой армянское войско народ Страны Хайасы

встречал с ликованием. Вдоль всего пути следования горели костры, люди

выносили воинам хлеб и вино.

Миновали города Тиврик, Акн и Арфакир. И всюду Каранни требовал у

старост и военачальников дать ему с собой в помощь мастеров. Была у него

мысль построить близ Куммахи новый город в честь победы над хеттами.

Но вот наконец они в столице. Встреча и тут была ликующей.

Царевич въехал на коне. Миновав главный сводчатый въезд и

приблизившись к царскому дворцу, Каранни спешился.

Вместе с Мари-Луйс они буквально взлетели по ступеням каменной

лестницы. Наверху нянюшки уже вывели им навстречу их мальчугана. И дитя

тотчас потянулось ручками к родителям.

Опираясь на посох, вышел и царь Уганна:

— О дети мои! Боги не оставили вас! О мои дорогие, вот вы и снова

дома! Приветствую и благословляю вас!

Каранни и Мари-Луйс опустились на колени перед царем-отцом и

приложились к его иссохшей деснице.

— О милостивые боги-покровители армян, хвала и слава вам!

— Аминь!..

Куммаха ликовала. Шел тысяча триста тридцатый год*. В стране Хайасе

стояла снежная зима.

_______________

* До нашей эры.

СКАЗАНИЕ ТРЕТЬЕ

Царь Каранни... ты хотел воевать

со мной, и ты пришел, напал на

Данкуву и опустошил...

(Из летописи царя хеттов

Мурсилиса Второго,

1331 г. до н. э.)

— Божественный, отец зовет!

Каранни проводил учения. Рывком повернув коня к верховному

военачальнику, он испуганно спросил:

— Что, плох?

— В агонии уже...

Пустив своего буланого вскачь, царевич вихрем понесся к дворцу, что

высился на взгорье в самом центре города. «Отец умирает!» — с болью

подумал Каранни, и душу его обуял ужас от отчетливого сознания, что он

остается совсем один.

Стояла весна тысяча триста двадцать девятого года*. Текущий вдоль

города Евфрат бушевал половодьем, затопляя все окрест — и малинник, и даже

кипарисы чуть не до полствола.

_______________

* До нашей эры.

Столица Хайасы раскинулась на каменистом горном плато, неподалеку от

глубокой пещеры, разинутый зев которой осеняла раскидистая крона могучего

старого кедра с орлиными гнездами на ветвях.

Жрецы утверждают, что именно в этих местах, за три десятка поколений

до них, явился предкам-армянам прародитель Гайк, и потому тут и был

воздвигнут город Куммаха.

Каранни приоткрыл дверь в покои отца. Мари-Луйс подвела мужа к

умирающему:

— Он неотступно зовет тебя.

Жрецы воскуряли в кадильницах ладан.

На высоком ложе тихо угасал армянский царь Уганна.

Каранни, едва ступая, приблизился к постели и опустился на колени.

Отец тут же чуть слышно сказал:

— Встань, сын мой, гордость нации нашей. Победивший страну хеттов

даже перед богами не должен опускаться на колени. Подойди ближе, дай

поцеловать тебя.

Каранни поднялся, обнял отца, и они долго молчали.

Великий жрец Арванд Бихуни подошел к изголовью умирающего, обложил

его маленькими глиняными божками и принялся молиться. Мари-Луйс недобро

глянула на него, явно недовольная, что именно он находится здесь в

последние минуты земной жизни царя Уганны. Даже голос Арванда Бихуни был

ей неприятен, казался неуместно резким и жестким.

А жрец между тем, бормоча свою молитву и поминая при этом злонравного

бога Угура, бога Шанта, не думал взывать к армянским богам Мажан-Арамазду

и Эпит-Анаит, что опять же выводило из себя Мари-Луйс.

А когда Арванд Бихуни начал как бы изгонять хворь из больного,

размахивая над ним жезлом, и попытался еще дать ему какого-то своего

снадобья, Каранни отстранил его и взмолился:

— Отойди! Отец испустил уже дух!..

Царевич широко растворил двери покоев умершего и ощутил дыхание вод

Евфрата.

Через великую реку по его велению сооружали мост. Одним концом он

выходил к пристани у въездных ворот Куммахи, а другим на правый берег,

туда, где высится священная гора Мажан-Арамазда, где возводится новый

город Ани в честь победы над хеттами.

Каранни отвел там земельные наделы всем армянским родоначальникам из

ближних и дальних провинций и приказал каждому построить дворец.

Родоначальники пожелали при этом еще и воздвигнуть храмы своих богов, но

это им было запрещено.

— В Ани должен быть только один храм! — сказал Каранни. — Храм бога

Мажан-Арамазда!

По настоянию Мари-Луйс все наиболее крупные и значительные

родоначальники привезли свои семьи в Куммаху-Ани...

Жрецы с подобающими почестями перенесли покойного царя в храм с тем,

чтобы, забальзамировав его, оставить до той поры, когда будет воздвигнут

новый храм. Каранни решил похоронить отца в новом городе и тем основать

усыпальницу их царской династии...

Наступила ночь с ее кошмарами. Каранни лег, не раздеваясь, на кушетку