Царская немилость

Когда это в виде кабошона, то с ходу и не определишь. Для сапфира светловат. Но великим знатоком геммологии ни Брехт, ни уж тем более Витгенштейн не были. Есть шпинель, есть топаз, есть циркон, даже, кажется, гранаты синие есть. Бог с ними. Золото к серебру, как считается – пересчитывается в этом времени, тоже не знал Брехт точно. В районе десяти? Выходит, перстень вместе с камнем тянул рублей на пятьсот, не больше. Вот и все капиталы. А выяснилось, что трат впереди уйма. Кроме плугов нужна семенная картошка, а это сейчас не самый дешёвый продукт. Кроме того, если крестьяне переберут зерно и половину отложат для продажи англичанам, то что сами есть будут и сеять весной, полностью же не заставишь их перейти на картофель. Вроде элементарно. Посадил гектар картофеля, сделал из него крахмал, продал и купил потом на рынке столько пшеницы, сколько можно вырастить на сотне гектаров. Оказалось, что так это не работает. Его артельщики упёрлись, что и овёс нужен – скотину кормить, и рожь, и пшеница, и…

– Ну, можно купить же? – уже рычал почти граф на председателя артели Осипа.

– А если не уродится у других? – почти плакал самый понятливый из его крестьян.

Можно надавить. Запретить, запороть. Только всё, что делается из-под палки – делается плохо. Должны сами прочувствовать на своей шкуре. Через два года сами придут к такому выводу. Наверное. Его-то здесь точно не будет. Он на Кавказе воевать будет.

То есть нужно купить много пшеницы, много ржи, ну, и далее по списку, и перебрать всё это на семена и на еду. Это огромная работа. Очень не быстрая. Хоть нанимай детей у соседей. Только на какие шиши нанимать.

Про картофель если говорить, так вообще беда. Когда Бауэр-младший вернулся с Москвы с десятью килограммами кедрового ореха, то Брехт как бы мимоходом, чтобы бизнес-план по производству крахмала не выдать, поинтересовался у немца, а сколько картофель стоит. Мол, жареный картофель с грибочками солёными – прелесть. Оказалось, что не сильно дороже пшеницы, тридцать-сорок копеек за пуд. Только ведь размеры разные. Чтобы гектары засаживать картошкой, нужны сотни и сотни этих пудов. И эти сотни пудов нужно хранить. Картофель нельзя заморозить. Ладно, в этом году он разорится, и на несколько десятков гектар, объехав всю Московскую губернию, картофель купит, но его же не будет на следующий год, основную массу картофеля переработают на крахмал, но на семена нужно отложить с осени и всю зиму хранить. Нужны огромные подземные сухие хранилища. Блин-блинский, столько всего нужно купить. Сколько денег в землю закопать. Не по себе дерево, как и Робинзон Крузо, выбрал.

Решил начать Пётр Христианович всё же с плугов. Это надо ехать в Москву, в Подольске, который от деревни только тремя церквями отличается, купить несколько железных плугов невозможно. А в Москву ему ездить император Павел Петрович запретил. Присматривать за ним, как следовало из указа Павла, должен граф Иван Петрович Салтыков – московский военный губернатор. Ну, этот товарищ в деревеньку к Витгенштейну точно не поедет. Граф Иван Петрович оставил за собой лишь командование военными парадами и блеск представительства. Москвичи долго потом будут вспоминать его пышный и расточительный образ жизни. Балы. Театры. Но есть в Москве и человек, который, получив указ императора, клювом щёлкать не станет, и точно уже организовал негласный надзор за опальным генералом. Человека зовут Фёдор Фёдорович Эртель. Пруссак, который для Павла создавал в Гатчине его любимую игрушку – гренадёрский батальон. Сейчас этот товарищ получил чин генерал-майора и должность обер-полицмейстера Москвы. А со слов Зубова и по воспоминаниям, доставшимся Брехту от графа Витгенштейна, в Москве уже успел заслужить себе на этом посту недобрую славу по причине исключительной суровости и строгости.

Увидит кто из знакомых Петра Христиановича в Первопрестольной и доложит пруссаку. И можно, чего доброго, и имения лишиться, и в Сибирь загреметь. Потом вернут, но двое совсем маленьких сыновей на шее. Не хотелось зимой с ними в Сибирь тащиться. Заболеют по дороге. Но и доверить покупку плугов немцам или кому из крестьян не мог. Денег не много, и если купят не то, что надо, уже назад не переиграть.

Пришлось заняться театральной постановкой. Конюх, подаренный Зубовым, был пострижен и Пётр Христианович ему велел усики отрастить. Потом великан был переодет в барские одежды. Чуть маловаты оказались, но под тулупом не сильно и заметно. Обязанность у Прохора была одна. Шляться по имению и пару раз в день выстрелить из винтовальной пищали. А ещё на фризках кататься.

Если кого и приставил Эртель за Витгенштейном следить, то не из его же деревни. А сторонний наблюдатель увидит, что граф чем занимался, тем и занимается. Палит из штуцеров да на коняках разъезжает.