«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 2

Еще «во время своей американской поездки, – отмечал английский исследователь Джон Стюарт, – Соколов почувствовал себя плохо. Он страдал от болезни сердца, был раздражителен и до крайности взвинчен».

«Последние письма Соколова, – пишут, не жалея мрачных красок, английские журналисты Саммерс и Мангольд, – были жалкие. Он писал Миролюбову, прокурору, который формально отвечал за весь Екатеринбургский округ, и находился также в изгнании: “Я пробыл за границей почти два года. Все полностью рушится здесь, я не могу получить денежные средства… Убедительно прошу Вас, не отказать мне сообщить, где теперь находятся Шамарин, Остроумов, Кутузов, Иорданский, Сергеев и все екатеринбургские судейские”.

Некоторые из упомянутых были давно мертвы – как утверждают, убиты большевиками за их участие в расследовании. Соколов знал, что он тоже умирает… […] Таким был Соколов в ноябре 1924 года, утомленный, разбитый человек».

С отрывком из предсмертного письма Н.А. Соколова к капитану П.П. Булыгину можно познакомиться в воспоминаниях последнего: «Старая машина разладилась… Я должен закончить работу… Почему Вы так далеко от меня, старый друг? Я одинок, конец близок… Я чувствую – мы никогда больше не увидимся… Посылаю Вам издалека мое прощальное объятие…»

«Я в это время был уже в Абиссинии», – читаем в самой этой лондонской книжке П.П. Булыгина 1935 года.

В свое время мы публиковали отклик Павла Петровича на смерть друга – в связи с выходом в декабре 1924 г. в белградской газете «Новое Время» обстоятельного очерка А. Ирина «На могиле Соколова».

Николай Алексеевич Соколов с дочерью Наташей и супругой Варварой Владимiровной на крыльце своего дома

Отозвавшийся на него из далекой Аддис-Абебы Булыгин писал: «…Я уже скоро 2 года в Абиссинии и не знаю последних встреч Н.А.» Завершается эта небольшая заметка словами, раскрывающими понимание автором своего места, как «человека, который свою службу Царскому делу и охраны безопасности и спокойствия Н.А. Соколова считает оправданием своей жизни».

Авторы всех известных нам откликов на кончину следователя писали о ее причинах одинаково.

«23 ноября в небольшом французском городке Сальбри, – сообщал в декабре 1924 г. А. Ирин, – скончался от разрыва сердца судебный следователь Н.А. Соколов, которому Россия обязана установлением истинных виновников екатеринбургского преступления».

В помещенной в вышедшем в 1925 г. в Париже седьмом томе русского эмигрантского альманаха «Русская Летопись» статье «Памяти Николая Алексеевича Соколова»: «Скончался он, внезапно, от порока сердца…»

В наиболее раннем – задавшем, видимо, тон – газетном некрологе «Памяти Н.А. Соколова», если и не написанном самим князем Н.В. Орловым, то, судя по содержащимся в нем подробностям, составленном с его слов, говорится о естественности и даже предопределенности

смерти Н.А. Соколова, причем подается всё это с хорошо заметным нажимом:

«23-го ноября вечером от паралича сердца скончался в Сальбри (департамент Луара и Шер) судебный следователь Омского Окружного суда по особо важным делам Николай Алексеевич Соколов. […] Он знал, что дни его сочтены, так как от шестилетней мучительной работы, от борьбы с противодействиями и интригами износилось его сердце, и менее года тому назад врачи дали ему жизни не более года. Их диагноз оправдался – 23 ноября он скоропостижно скончался после работы в огороде»²³⁰.

Подробнее о некоторых обстоятельствах, предшествовавших кончине, мы еще поговорим отдельно, а пока приведем одно из непосредственных свидетельств тех дней, публикуемое впервые.

Речь идет о телеграмме князя Николая Владимiровича Орлова, поданной сразу же после кончины Николая Алексеевича Соколова прямо из Сальбри: «SALBRIS 337 17 24 10/35».

А вот и текст самого сообщения: «Вынужден сообщить вам печальное известие Соколов скончался сердечный приступ вчера вечером Орлов».

Телеграмма князя Н.В. Орлова, сообщавшая о кончине Н.А. Соколова. Собрание московского музея «Наша Эпоха»

Оборотная сторона телеграфного бланка

Адресат телеграммы также значился на бланке: «FULLERTON 8 RUE MONT THABOR PARIS III».

Это был тот самый, работавший в парижских газетах, американский журналист Уильям Мортон Фуллертон, приезжавший осенью 1923 г. в Фонтенбло приглашать Н.А. Соколова в Америку к Генри Форду.

Уильям Мортон Фуллертон

Благодаря этому адресу мы знаем, где проживал Фуллертон в Париже. Эта улица (rue du Mont-Thabor) располагается в самом центре, по соседству с Вандомской площадью (ныне это 1-й округ французской столицы). Название свое она получила в 1802 г. в честь победы, одержанной 16 апреля 1799 г. генералом Бонапартом над «Дамасской армией» турок-османов во время похода в Сирию у горы Табор – Фавор (месте Преображения Господня).

Rue du Mont-Thabor, 8

Дом, в который 24 ноября 1924 г. пришла та телеграмма из Сальбри, цел и до сей поры.

Сотрудничавший в то время, как мы писали, с газетой «Le Figaro» Уильям Фуллертон специально для этого парижского издания написал небольшую заметку:

КОНЧИНА Г-НА НИКОЛАЯ СОКОЛОВА