Царство красоты

Мне становится не по себе, жёсткий дискомфорт неясного происхождения вынуждает убрать её руку, но Филиппа воспринимает этот жест как встречный и сплетает свои пальцы с моими, вжав при этом наши ладони друг в друга.

И вот тут-то меня и охватывает паника, жгучий, резкий стыд в тандеме со страхом. Я и раньше не стремился ни переспать с Филиппой, ни тем более заводить с ней какие-либо отношения, но эта собственная реакция удивляет даже меня самого. Кажется, это из-за Софи… Я не хочу, чтобы она видела нас вместе, да ещё и вот так… когда мы держим друг друга за руку.

Почему?

Я разрываю наши руки, но Филиппа тут же тянется снова:

— Ты так… плохо выглядишь, Эштон! Такой худой, бледный… Ты не болен?

— Совершенно здоров. Тяжёлый день был просто.

— Ты… ты… измученный какой-то, разве один день может такое сделать с человеком, я помню каким ты был… раньше!

— Ну, мало ли, что было раньше. То было беззаботное студенчество, а теперь взрослая жизнь, работа, неприятности, вечный цейтнот. Всё как у всех.

— Не у всех, Эштон! Только у тебя! Что ты с собой делаешь?

Лицо сокурсницы приближается к моему, она вглядывается в мои глаза, и мне становится ещё больше не по себе — вот-вот должна вернуться Софи.

И тут я её вижу: приближается быстрыми шагами, держит огромный бумажный пакет с продуктами в руках. Я в доли секунды срываюсь, чтобы помочь ей, но в большей степени почему-то ощущая себя пойманным с поличным на чём-то нехорошем.

Хотя, о чём это я? Разве между нами есть обязательства?

— Привет!

Софи — это Софи. Улыбка на сто ватт, протянутая рука и излучение доброжелательности мощностью новой звезды.

— Эм… Софи, это моя…

На притяжательном местоимении «моя» меня клинит. Ни фига она не моя!

— Просто бывшая сокурсница! — выдыхаю.

— Ну… я бы не сказала, что прямо так уж «просто»… Филиппа! — с улыбкой жмёт Софье руку.

— София! Рада встрече. Эштон о тебе рассказывал.

— Прааавда?!

Вот это чёрт, вот это подстава! Ну вот и на фига женщинам такая хорошая память? Избирательная при том! Когда на совещании тысячу раз подчёркиваешь моменты, на которых необходимо сосредоточиться — они не запоминают! А стоит раз в жизни упомянуть имя другой женщины — запечатлеют намертво!

— А вы… вместе? — прямой вопрос от непрямой Филиппы.

— Нет. Мы брат и сестра, — отвечает Софи с невозмутимым спокойствием.

И лицо Фил сияет ожиданиями.

— А я как раз на ланч вышла, у меня перерыв. Может, пообедаем вместе?

— Нет! — меня кто-то ошпарил. — Мы очень торопимся!

— Да ладно тебе, Эш! Я знаю, какой ты занятой, но удели девочкам полчасика своего драгоценного времени!

— У нас с Софи назначена встреча по семейным вопросам. Ооочень важная!

Моё лицо серьёзнее некуда.

— София, согласись, — не сдаётся, вот же настырная! — Эштон слишком много работает, ему просто необходим отдых, общение с друзьями! Он, наверняка, и ланч регулярно пропускает! Никогда не видела его таким тощим!

Софи вот-вот лопнет в попытках сдержать улыбку:

— Да! Он очень устаёт… я ему о том же регулярно твержу! Но Эш тааакой ценный работник у отца! Вся компания на нём одном и держится!

Закатываю глаза, закусив губу, всем своим видом даю сестре понять, что пора закругляться с этой случайной встречей.

— Ну ладно, нам пора. У тебя есть визитка? — Софи понимает, чего я от неё хочу.

— Да, конечно, — подпрыгивает моя горе-сокурсница, в одно мгновение выуживая из сумки дорогую карточку.

— Эштон тебе позвонит! Обязательно.

Едва мы отходим от места судьбоносной встречи, Софи тут же сражает меня вопросом:

— Ты и её тоже целовал? И как бы, не при делах? — улыбается, и эта её улыбка тонет в неподражаемом женском лукавстве.

— Ну было… Пару раз всего! — отвечаю. — Что у вас за манера возводить на пустом месте храмы ожиданий?

— Это не манера, Эштон. Это — логическая эмоционально чувственная реакция. Поцелуй — самая интимная ласка из всех!

Вытягиваю лицо так, чтобы она поняла моё крайне скептическое отношение к вопросу.

— Да! И не смотри так! Некоторые проститутки, чтоб ты знал, обслуживают клиентов без поцелуев!

— Ты-то откуда знаешь?

— В кино видела… — и я получаю глубокий океан искренности неподражаемых глаз моей сводной сестры.

Я не могу сдержать свой смех:

— В каком?

— Самое романтическое кино всех времён и народов — «Красотка» называется! — тоже не может сдержаться: самой смешно от собственных перлов.

Мы дружно хохочем, Софи легонько толкает меня в плечо:

— Да ну тебя, я ж серьёзно!

— Вся твоя серьёзность в твоём госпитале осталась! Слушай, уморила ты меня своей киношной мудростью! Это ж надо! Жизненные установки в «Красотке» черпать!

— Ты хоть видел?

— Да видел, видел. Мать как-то смотрела и мне пришлось… Всё понять не мог, кто эту чушь смотрит… Но мама рыдала!

— Я тоже… и моя мама, и Аннабель с Лурдес! Ох, и давно же это было!

На лице её отражается тень грусти, но я чётко вижу, как профессионально Софи гонит её прочь, мгновенно переключаясь:

— А ты, я смотрю, на поправку пошёл!

— Да, наверное…