Царство красоты

И это кайф. Непередаваемый, ни с чем не сравнимый. Это не героин, это гораздо больше, глубже. Это то, что рождает эйфорию не в клетках, а в душе. Это не химия, это магия: то, как она стоит у плиты, повязав вокруг своей талии полотенце. Как неуклюже вертит сковороду, чтобы разровнять слишком густое тесто. Я знаю, что нужно добавить ещё немного молока и масла, но не скажу ей — так интереснее… Так живее. То, как старательно её тонкие пальчики скручивают полученный кругленький лист теста в трубочку, уложив в него предварительно ровную линию вишенок. Затем она считает нужным заметить:

— Я знаю, что мама делает их прямоугольниками, но мне так больше нравится. Моя бабуля, вернее… прабабуля, мамина бабушка, именно так их заворачивала, а зимой, когда вишни нет, просто сливовое повидло туда запихивала. Это ещё вкуснее, серьёзно! — таращит на меня свои глаза, раздосадованная отсутствием с моей стороны какой-либо эмоциональной реакции на её признания.

Я улыбаюсь ей, потому что тащусь от всего происходящего на моих глазах и так здорово отвлекающего от болей в моём теле.

— Или тебе прямо прямоугольниками захотелось?

— Трубочки тоже подойдут.

— Завиванчики!

Я пытаюсь повторить, но мозги мои, во-первых, плавит уже которые сутки, а во-вторых, для моего французского акцента это русское слово почти непосильная задача.

Да, было время, я всерьёз вознамерился вызубрить отцовский язык. Очень старался, и, несмотря на всю свою сложность, русский давался мне легко. Это, наверное, гены. Не иначе.

День шестой

Утром восьмого дня абстинентного синдрома я уже почти человек. Слабость и гриппозное состояние при мне, но боль уже ушла полностью.

— Смотри какой солнечный день! — восхищается Софи. — Вот бы погулять!

— Как-нибудь в следующей жизни… — отвечаю едва слышно, не в силах даже в мыслях соскрести себя с дивана.

У меня страх: если шевельнусь, мой спрут заметит меня и вернётся.

— Нужно сходить в магазин. И мы отправимся туда вместе. Стекай с дивана! Живо! — командует.

Солнечный мартовский день уже по-настоящему пахнет весной. Вот только неделю назад ежедневно лило, затянув небо бесконечной, казалось, серостью, а сегодня город купается в мягком свете и долгожданном тепле.

Сижу на лавочке, раскинув на её спинке руки и подставив лицо солнцу. Только в марте оно бывает таким ласковым… Нет! Ещё в сентябре! Люблю октябрь, и апрель люблю. Да если честно, вообще все времена года люблю! Жизнь люблю! Солнце, небо, этот мягкий ветер, напоминающий своими ласками о том, что жив, что чувствую, что дышу… И так долго ещё хочу дышать…

— Эш?! — резкий, писклявый, до безобразия приторный голос.

Я его знаю. Но лучше бы не знал.

Открываю глаза и вижу перед собой бывшую однокурсницу Филиппу. Нас связывает… А что нас, собственно, связывает? Я однажды впрягся за её честь, чем навлёк на себя небольшие неприятности, ну а потом… Потом Филиппа стала проявлять ко мне повышенный, так сказать, интерес. Настолько повышенный, что я уже не знал, в какую щель забиться, дабы скрыться с её глаз! И, к счастью, у нас с ней не случилось секса, иначе всё было бы гораздо сложнее. Не выношу женщин, предлагающих себя слишком настойчиво… Да вообще инициативных не люблю!

Софья тоже когда-то была… чрезмерно открытой в проявлении своих чувств! Но ведь то — Софья… Софи — это Софи, отдельный мир в мире, где не действуют простые законы и правила.

— Эш! Неужели это ты?! Боже, как же я рада тебя видеть! Мне сказали, ты теперь живёшь в Австралии?

— Так и есть, Филиппа. Я тоже рад видеть тебя.

— Ты надолго домой?

Домой?!

— Да буквально на пару дней — по делам.

— Расскажи, как живёшь, где, кем работаешь? — на её губах, в глазах, в каждой черте её лица — искренняя радость от нашей встречи.

— С отцом работаю, как и прежде. Ничего особенного: бизнес, контракты, тендеры, переговоры, сделки…

— Да, уж. Всё, действительно, как обычно! — улыбается. — А у меня тоже всё хорошо! Работаю в менеджменте Microsoft, представляешь, как повезло!

— Здесь в Сиэтле, в центральном офисе?

— Ну, он у нас один, да… были слухи о переводе части компании в Калифорнию, но они так и остались слухами.

— Слушай, плохо вы работаете! Какую прогу не перекупите, она тут же дерьмом становится! Что вы сделали со Скайпом? QA[4] у вас есть вообще, или тестируете софт на пользователях?!

— Ууу… а ты не изменился! — сообщает неожиданно мягким, глубоким, женственным голосом. — Всё такой же серьёзный, строгий, щепетильный…

— Я щепетильный?!

— Слушай, ну может, найдёшь время, посидим где-нибудь? Вспомним студенческие наши годы…! — и рот до ушей.

Филиппа садится рядом со мной, и каким-то до ужаса естественным жестом умудряется уложить свою ладонь на моё бедро…

Вообще, я считал Филиппу скромницей. Ну, именно ею она и была до того момента, как стала меня преследовать. Допекла, помнится, до того, что перестал обедать в столовой кампуса, вынужденный утолять свой голод в машине пиццей и снэками!

— Я так рада тебя видеть! — выдыхает мне в лицо.

Кажется, её рука сдвинулась к тому месту, куда я не позволяю вот так вот соваться кому попало. Слишком вызывающе близко!