Церковь и политический идеал

Сила имперского духа последовательно и быстро устраняла этнические различия между представителями титульной нации, коренными латинянами, и остальными подданными Империи. И в скором времени греки и сирийцы, германцы и фракийцы, исавры и копты, готы и авары, гунны и испанцы с гордостью стали говорить о себе как о римлянах. Апостол Павел, «израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова» (Рим. 11, 1), «иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе» (Деян. 22, 3), с гордостью называл себя римлянином и, когда иудеи пытались предать его смерти, требовал суда в Риме, как и положено полноправному гражданину (Деян. 22, 25).

Правда, количественная пропорция между гражданами и варварами все еще оставалась не в пользу римлян. Но в 212 г. император Каракалла (211—217) своим эдиктом признал всех свободных подданных Римской империи, включая варваровпереселенцев, римскими гражданами, преследуя, правда, фискальные цели и не задумываясь глубоко, к чему приведет его указ. Тем не менее этот исторический документ имел далеко идущие последствия[775].

Титульная нация Римской империи не исчезла, и римляне, как обычно, отделяли себя от всех инородцев. Но теперь римлянами стали называть всех, кто признавал власть верховной имперской власти и проживал в границах данной державы. Политические элиты Галлии, Британии, Испании быстро поняли, что для сохранения своего социального статуса они просто обязаны интегрироваться в Империю. Их дети учились в римских школах, изучая латынь и право. А великая римская поэма «Энеида» рождала в их сознании мысль, что и они, как все остальные природные римляне, являются потомками троянцев и их вождя Энея[776]

.

Так рождалась вселенская Империя, вобравшая в себя территории от Англии до Палестины по горизонтали и от Вислы до Северной Африки по вертикали. Впоследствии, уже в XIX веке, восточные территории этой державы историки произвольно назовут «Византийской империей»; будем использовать это обозначение как синоним Священной Римской империи и мы.

В течение четырех столетий (с 224 по 651 г.) сильнейшим врагом и конкурентом Рима являлась Сасанидская Персия. Она включала в себя несколько иных народов, но уже империей не была – страшный удар, нанесенный ей еще Александром Македонским (356—323 до н.э.), не прошел даром. Гдето еще далеко существовали Индия и Китай, но их политическое и культурное влияние на Средиземноморье и территорию Европы и римский Восток было совершенно ничтожным. А остальные земли на Севере, Западе, Востоке и Юге кишели невообразимой смесью различных варварских народов, обитавших на границах Римской империи. Таким образом, единственным цивилизованным миром, вселенной разума, являлась исключительно Римская империя.

Несмотря на отказ от этнической составляющей своей титульной нации, римляне, тем не менее, не были столь «демократичны», чтобы искусственно уравнивать свою культуру с культурой покоренных народов. Их политические институты и социальная структура, правовые нормы и даже пантеон богов, разрешенных властью, довлели над всеми пришлыми аналогами. Да, римляне допускали широкую автономию на местах, но лишь в определенных ими границах, дабы не подорвать основы своей государственности. И, как мы знаем, достигли в этом колоссальных результатов. Величайшие достижения в области права, культуры, медицины, финансов, торговли, мореплавания были открыты для 50 миллионов граждан, включая инородцев, от которых требовалось лишь одно – проявлять лояльность политической власти Империи и разделять бремя государственности. Уровень безопасности был таков, что от берегов Англии до Иерусалима путешественник добирался без опасения быть ограбленным или обманутым в пути.

Восхищение от Священной Римской империи было столь велико, что практически все могущественные варварские народы того времени – готы, гунны, кельты, авары, славяне, германцы всех колен, а также покоренные племена Средиземноморья, Северной Европы и Англии мечтали об одном – жить в ее границах. С теми из них, кто становился римлянином, проблем не возникало. Несколько сложнее обстояли дела с варварскими племенами, не желавшими разрушать свою социальную структуру, и которых вследствие их невероятно низкой по сравнению с римской культурой само имперское правительство не торопилось признать согражданами.

Такие варвары становились «fоederati» («федератами») Рима, союзниками, признавшими политическую власть императора, но не получившими права римского гражданства. Безусловно, они не собирались отказываться от своих традиций и обычаев, но, получив обетование на римских окраинных землях, оставались равнодушными к идее создания собственной государственности[777].