Цезарь

Цезарь не прекратил строить укрепления, но, видя, что неприятель приближается, намереваясь потревожить работающих, он отрядил эскадрон испанской конницы, придав ему небольшое число легковооруженных пехотинцев, и приказал им захватить холм, где располагался сторожевой пост нумидийцев.

Конница и пехота, давно жаждавшие сражения, ударили с таким пылом, что с первой же атаки ворвались в укрепления, откуда их уже нельзя было выбить; так что они остались там полными хозяевами, после того как убили и ранили часть тех, кто эти укрепления защищал.

И тогда Лабиен, желая исправить создавшееся положение, взял из резерва две тысячи солдат, все свое правое крыло, и двинулся на помощь своим; но Цезарь, при виде того, как тот неосмотрительно отходит от своих главных сил, отделил свое левое крыло с намерением отрезать врага, используя как прикрытие этого маневра огромный усадебный дом с четырьмя башнями по бокам, стоявший на поле сражения и мешавший Лабиену видеть происходящее.

Так что Лабиен заметил этот маневр лишь тогда, когда уже был окружен солдатами Цезаря.

При виде римлян нумидийцы бросились бежать, оставив на верную смерть германцев и галлов, которые были все перебиты, защищаясь перед тем так, как умеют защищаться германцы и галлы.

В то же время пехота Сципиона, стоявшая в боевом порядке перед лагерем, увидела эту бойню, в безумном страхе бросилась бежать и ворвалась туда через все ворота.

Со своей стороны, Цезарь, выбив неприятеля с равнины и с холмов, велел протрубить отступление и вернул свою конницу; так что на поле боя остались лишь нагие белые тела галлов и германцев, с которых уже были сорваны доспехи и одежда:

Grandiaque effosis mirabitur ossa sepulchris.[143]

LXXXVII

На другой день настал черед Цезаря вызывать врага на бой, однако Сципион не вышел из укреплений.

Тем не менее, увидев, что Цезарь, мало-помалу продвигавшийся вдоль гор, незаметно подошел к городу Узита, до которого ему оставалось не более четверти лиги и который снабжал помпеянцев водой и продовольствием, он был вынужден вывести из лагеря все свои войска.

Он выстроил их в боевой порядок в четыре линии, первую из которых представляла конница вперемежку со слонами в броне и с боевыми башнями на спинах.

Поскольку эта первая линия двигалась в таком построении, Цезарь подумал, что Сципион решил сражаться, и велел своим войскам остановиться перед городом.

Однако Сципион, со своей стороны, остановился позади города.

Тот и другой оставались в боевом порядке, не двигаясь, до самого вечера, а затем тот и другой вернулись в свои лагеря.

На следующий день Цезарь еще дальше продвинул свои укрепления, чтобы приблизиться к неприятелю.

В тот момент, когда все эти события происходили на суше, Цезарь потерпел на море поражение, если только можно назвать поражением то, о чем мы сейчас расскажем.

Одно из грузовых судов, которое входило в состав последнего каравана, прибывшего с Сицилии, отбилось от других и было перехвачено возле Тапса лодками и шлюпками Вергилия тогда же, когда одна из галер той же эскадры была захвачена флотом Вара и Марка Октавия.

На первом судне находились Квинт Коминий и римский всадник Луций Тицида; на другом оказались центурион четырнадцатого легиона и несколько его солдат.

Солдат и центуриона привели к Сципиону, который принял их, восседая на судейском возвышении.

— Поскольку ваша благая судьба, — сказал он, — отдала вас в мои руки, вас, кого, несомненно, силой принудили служить под начальством Цезаря, не мнитесь и скажите прямо, желаете ли вы защищать дело Республики и всех честных людей, при полном заверении, что вам будет дарована не только жизнь и свобода, но и хорошая награда.

Сципион говорил так, пребывая в уверенности, что пленники с жаром примут эту милость.

Но центурион взял слово и, не назвав Сципиона императором, произнес:

— Благодарю тебя за то, что ты предлагаешь мне, твоему пленнику, жизнь и свободу. Я охотно принял бы от тебя два этих столь ценных дара, если бы мог принять их, не совершая преступления.

— Не совершая преступления? — переспросил Сципион.

— Разумеется, — ответил центурион. — Разве не было бы с моей стороны преступлением идти в бой против Цезаря, после того как я сражался за него более двадцати лет, и поднять меч на тех моих храбрых товарищей, ради которых я так часто рисковал жизнью?… Так что прошу тебя, Сципион, не принуждай меня к этому. Если ты хочешь испытать свои войска, позволь мне выбрать десять человек среди твоих пленников, и с этими десятью моими товарищами я берусь сразиться с любой из твоих когорт по твоему выбору! И тогда, по исходу нашего боя, ты сможешь судить об исходе всей войны.

Этот вызов привел Сципиона в ярость, и он приказал казнить центуриона и всех пленников старше тридцати пяти лет.

Приказ был выполнен незамедлительно.

Что же касается остальных пленных, а именно: Тициды, Коминия и тех, кто был захвачен одновременно с ними, то Сципион даже не позволил привести их к нему на глаза и распределил их по разным легионам своего войска.