Цитадель души моей

переведенное на латинский язык Луцием Аннеем Сенекой в его «Письмах».

какую-то он мне приготовил, не иначе, а я вот люто ненавижу неожиданности. Горький

опыт заставляет.

- Салют, распорядитель, - я хлопнул себя по груди.

- Почет и слава, - кивнул Пларк и многочисленные его подбородки по очереди тоже

кивнули мне, - никак прослышал про наших бестий? Пожалуй, начну-ка я деньги за погляд

брать, вдруг разбогатею?

- Бедняк нашелся, - хмыкнул я, - брось, на кой сатр мне твои бестии сдались? Век бы их не

видел ни одной.

- Таких и не видел, - согласился Пларк, ухмыляясь. Я нахмурился. Что-то не туда куда-то

разговор уходит.

- Ты меня не сбивай. Я к тебе по другому поводу. Сдается мне, что ты с нами, егерями,

ссоры ищешь?

- Единый с тобою! – Пларк всплеснул руками и округлил глаза. Улыбка, однако, хоть и

поблекла, но не исчезла, - и в мыслях не было! Навет, не иначе.

- Навет, говоришь? А кто нашего школяра на бой с гиттоном подписал?

Распорядитель мелко замотал головой, выставив в притворном ужасе руки.

- Подписал? Я подписал?! Знал бы ты, как я пытался его отговорить, стращал его и чуть не

коленях упрашивал затею эту бросить! Ни в какую. Уперся, как некормленый осел, кочан

капусты увидавший. Я, говорит, свободный гражданин и все права, оному положенные,

имею. Так и сказал, слово в слово. Чтобы мне лопнуть, если я вру!

Я смерил взглядом его объемный живот и усмехнулся.

- Смотри, накличешь. Немного осталось.

- Пларк недобро прищурился и сказал, даже не слишком стараясь прикрыть злорадство

нарочитым сожалением:

- Очень жаль, что юноша настоял на заключении договора при свидетелях. Увы, если

вдруг по каким-то причинам он теперь решит пойти на попятную, ему придется выплатить

неустойку… - Пларк, уже совсем не скрываясь, торжествующе оскалился, - пятьсот драхм.

Я наградил его тяжелым взглядом готовящегося к драке хищника. Прочие животные (и

большинство людей в их числе) не умеют так смотреть, даже когда им приходится

сражаться. Я видел дерущихся оленей – их глаза во время схватки налиты кровью и

наполнены нерассуждающей, бессмысленной яростью. В них нет того, что можно

прочитать во взгляде хищника – расчетливой и холодной готовности убить. Люди не любят

такой взгляд, он напоминает им, что для кого-то они могут быть не светочами разума, а

просто мясом. Неприятно осознавать, что все твои амбициозные мечты и далеко идущие

планы могут весьма нелепо закончиться в чьем-то желудке.

Пларк согнал с лица улыбку и отвел взгляд.

- Впрочем, он вовсе не обязан делать это сам. Кто-то другой также может вручить мне эти

деньги, и я тут же забуду об этом нелепом договоре…

Я продолжал молчать и смотреть на него.

- Будь вместо тебя кто другой, я бы отказался принимать неустойку! – Пларк всплеснул

руками и весь заколыхался, как небрежно поставленная на стол порция мясного желе, - я

уже потратил на подготовку к этому бою намного больше пятисот драхм. Но я говорю

себе: «Мальчик наверняка погибнет», и я понимаю, что не хочу этого! Хотя шансы у него

неплохие – бестия совсем еще молодая, и двух лет ей нет… А еще - я же сказал, что у

твоего бойца есть право на выбор оружия? Или не сказал?

- Значит, договор заключен при свидетелях? – спросил я спокойно. Пларк утер тыльной

частью ладони пот со лба. Кивнул.

- Да. Двое весьма уважаемых людей из гильдии писарей случайно оказались поблизости,

и…

- Это хорошо, - перебил я, - значит, нам не придется решать возникшую проблему в

третейском суде.

- Да-да-да, - закивал Пларк, потом в его глазах мелькнуло подозрение, - какую проблему?

- Увы, - сказал я, разведя руками, - заключивший договор егерь не сможет выйти на бой.

Он сломал… руку… да, руку. Неприятно, конечно, но с егерями и не такое случается.

Пларк выпятил толстую губу и презрительно фыркнул:

- Значит, ему придется выплатить неустойку, - усмехнулся, - неприятно, конечно, но с

егерями, ты прав, и не такое случается.

- Не обязательно, - теперь пришел мой черед усмехаться, - по гильдейскому праву, гильдия

может ответить за обязательства своего члена. Вместо него на бой выйду я.

Толстяк замер с открытым ртом и на щеках его проступили бледные пятна.

- Гильдейское право? Да, может быть… но ты уверен, что он сломал руку? Ведь еще

вчера…

- Абсолютно, - твердо сказал я, - желаешь убедиться?

Пларк сглотнул, потом несмело предположил:

- Но сломанная рука не делает его неспособным исполнить договор. Вот как мы поступим:

мы примотаем одну из лап гиттона к туловищу и шансы станут равны. То есть, как бы

равны – ведь мы примотаем ему правую лапу, а молодой егерь, если я правильно понял,

сломал левую руку?

Честно говоря, я удивился – я не испытывал иллюзий насчет человеческих качеств

распорядителя гладиаторских боев, но он что, всерьез полагает, что я погоню Геза на арену

с одной рукой?

- О. Я совсем забыл, что «молодой егерь» сломал обе руки.

Пларк несколько секунд зло и беспомощно сверлил меня взглядом, потом вздохнул и

выпрямился в кресле. Щеки его снова порозовели.