Цитадель души моей

искушение поставить подножку одному из твоих мавров будет слишком велико.

Рассказчик из Пларка тот еще. Немалых душевных сил стоит среди чащоб тонких

намеков, гор преувеличений и оврагов наглой лжи проследить тропинку истины в его

рассказах. Если оставить только самую суть его почти часового повествования, то

выходило вот что.

Верги достались ему вместе со щенками. Восемь взрослых бестий и шестеро щенков

возрастом от года до трех. Удивительно, что я в казармах ничего об этом не слышал –

наверное, не успел просто. Событие-то – из ряда вон. Я подобных случаев и не припомню.

Насчет обстоятельств поимки Пларк темнил аж втрое больше обычного, похоже, что и сам

не знал. Единственное, что удалось понять – взяли вергов хитростью какой-то. Пларк их

всех выкупил за сумасшедшие деньги – я не стал выяснять, за сколько именно – а потом

предложил взрослым вергам выбор: либо умирают все, либо щенков он отпускает, а за это

оставшиеся верги умирают так, как захочет Пларк. Верги согласились. Хорошенько связав,

их отвезли к левому берегу Гарумны, где они вместе с Пларком полюбовались, как

шестеро щенков скрываются в ближайшем лесу, после чего вергов вернули обратно в

клетки. Про сотню свейских наемников, с арбалетами наизготовку сидевших в том лесу,

вергам, разумеется, ничего не сказали. Так что бестии теперь сидели в клетках и

готовились красиво умереть, а Пларк потирал свои жирные лапки в предвкушении

небывалых прибылей – цену на билет он установил аж в двадцать драхм и уверял, что уже

половину мест на первый бой распродал. Но это вряд ли – иначе не стал бы он через меня

егерям скидку предлагать. Кстати, из егерей многие пойдут, я уверен. Да что там – я бы и

сам пошел. Если бы не случилось недавно… то, что случилось.

Не могу даже связно объяснить, чем этот рассказ меня так разозлил. К концу

повествования мне стоило определенных трудов изображать живой интерес и восхищение.

Вот с чего бы это, интересно? Не я ли совсем недавно объяснял школярям, что главная

наша сила заключена в голове, а не в мышцах? Бестии – враги, и, следовательно, против

них все средства хороши. Особенно такие, которые позволяют сберечь людские жизни.

Может, прав Дерек и я просто переутомился? Иначе с чего я чувствую себя чем-то

обязанной той верге, что освободила меня от столба наказаний в предгорьях Пиреней?

Имею ли право я, егерь, защитник рода людского от бестий, видеть в своих врагах что-то

человеческое? Или, что вернее: видеть в них столько человеческого, чтобы начать им

помогать? Потому что просто сочувствовать им я начал уже давненько.

* * *

- Родник, - готов поклясться, сатрова тварь отлично знает, какое действие на меня

оказывают звуки её речи. Иначе, с чего бы ей подавать голос всякий раз, как мне случается

отвлечься или задуматься?

- И что? – раз, наверное, в двадцатый я изо всех сил постарался не вздрогнуть и в

двадцатый же раз подумал, что уж кого-кого, а вольпа я мог бы и не пытаться обманывать.

Ну, ничего, недолго осталось.

- Принеси воды, я пить хочу. И с собой набери про запас.

Я аж дышать забыл. Еду в лавках и тавернах я покупал ему безропотно и без лишних

напоминаний – уж я-то отлично понимал, что начнется, стоит только вольпу высунуть нос

из наглухо задраенной повозки. И сколь бы мне не было приятно об этом думать,

допустить подобное стечение обстоятельств значило – провалить возложенную на меня

миссию. Но здесь-то – на глухой дороге, вдали от жилья, да еще и в утренних сумерках?

Что он себе возомнил?

- Иди и напейся. И с собой набери.

Смутно различимая в полумраке фигура пошевелилась, послышался усталый вздох.

- Я полномочный посол, представляющий здесь свою страну. И требую, чтобы со мной

обращались соответственно.

Проклятые боги! Слепой всепожирающий огонь ярости, который я сдерживал так долго,

вовсю заполыхал во мне, застилая глаза кровавым туманом. Дыша сквозь зубы, я плотно

сжал рукоять меча. Конечно, бестия это видит – для вольпа этот полумрак то же, что для

меня – ясный день. Хоть он и сидит, смежив веки (я не вижу желтых отсверков его глаз),

но следит он за мной сейчас более чем внимательно – иного и предполагать не стоит. Ну и

пусть – я не собираюсь убивать его мечом. Моя левая рука, которой я как бы держусь за

спинку сиденья, слегка скрыта покрывалом. Поэтому он не видит дагу, которую от его

горла отделяют меньше паса и меньше мгновения. Я с трудом разжимаю зубы.

- Может, тебе еще и под хвостом понюхать?

Негромкое фырканье.

- Ах, да. Совсем забыл, спасибо, что напомнил, - короткая возня, - будь так любезен.

В повозке темновато – единственное окно завешено тяжелой тканью, да и на улице всего

лишь раннее утро. Но света достаточно, чтобы я увидел позу, в которой замер вольп.

Спиной ко мне, выставив зад и подняв хвост.

В себя пришел я только возле родника. Сунул голову под текущую со скалы