Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Открытие Колумба положило начало глобальной драме. В течение следующих нескольких веков все великие монады начали интенсивно пересекаться и взаимодействовать, и из новой взаимосвязанности вырос тот мир, в котором мы живем сегодня. Прежде чем начался этот процесс, каждое обширное, обращенное внутрь себя социальное созвездие жило в соответствии с собственной уникальной системой идей, правил и нарративов. Народы разных монад шли разными путями и даже в разных направлениях: кто-то смотрел в прошлое, кто-то был устремлен в будущее. После того как они начали пересекаться, эти импульсы предопределили исход их взаимодействий. Когда дым рассеялся, Европа и Северная Америка оказались на вершине мира, опутав паутиной своего влияния весь земной шар. Китай ушел с мировой сцены. Средневосточный исламский мир погряз в униженном подчинении и зависимости. Африка и Латинская Америка оказались втянуты в глобальную историю как периферийные территории, и центром отныне был не Китай, Индия или исламский мир, а Европа.

Борьба за колонии

Когда Колумб отплыл от берегов Западной Европы, там шло интенсивное укрепление государств, и, как только эти государства узнали об Америке, между ними развернулась ожесточенная конкуренция за колонии в Новом Свете («новом» с точки зрения европейцев, разумеется). На тот момент самыми агрессивными морскими державами были Португалия и Испания. Испания застолбила за собой американские континенты, а португальцы наконец-то обогнули Африку и получили доступ к Индии и Юго-Восточной Азии с их драгоценными специями. Два могущественных морских государства взяли курс на столкновение, но тут вмешался папа римский и убедил стороны договориться о демаркационной линии. В результате этого договора Португалия получила Бразилию. Все остальное (с подачи папы) досталось Испании.

Хотя Испания так и не смогла закрепиться на землях исламского мира, не добилась успехов в Индии и Юго-Восточной Азии и вскоре утратила статус ведущей державы континентальной Европы, она сумела удержать в своих руках огромную американскую империю. Продвигаясь на север и на юг, испанцы колонизировали бóльшую часть обоих континентов от южной оконечности Южной Америки до современной Калифорнии на западном побережье Северной Америки. Всю эту обширную территорию испанцы покрыли плотной сетью асьенд и миссий. Асьендами называли большие поместья, принадлежавшие испанским военным аристократам. Они производили коммерческие товары, такие как кожевенное сырье, виноград и вино, используя в качестве рабочей силы коренных американцев. Миссии размещались в укрепленных поселениях, откуда испанцы распространяли свою версию христианского мировоззрения на остатки местного населения.

В Мексике и Южной Америке испанцы добывали колоссальные объемы серебра. С западного побережья Северной Америки испанские корабли проложили путь на Филиппины, где получили доступ к рынку товаров из Китая.

Между тем коренное население Центральной и Южной Америки начало восстанавливаться. Пережив демографическую катастрофу, оно снова начало расти в численности. В отличие от пришедших позже англичан и французов, испанские и португальские колонизаторы прибывали в Америку как авантюристы-одиночки, без семей. Они использовали для сексуального удовлетворения местных женщин, иногда даже женились на них, и те рожали детей-полукровок. Так территория от реки Рио-Гранде, где сегодня пролегает граница между США и Мексикой, до южной оконечности Чили начала заселяться новым народом смешанного происхождения – точно так же, как это произошло на территории Руси, где смешались скандинавские и славянские народы.

На первый взгляд культурное доминирование испанцев было всеобъемлющим. Несмотря на рост коренного населения, численность носителей местных языков сокращалась. Иберийские языки, испанский и португальский, в конечном итоге стали лингва франка на обоих континентах к югу от Рио-Гранде: португальский – в Бразилии, испанский – на всем остальном пространстве. Чистокровные потомки испанцев на протяжении долгого времени продолжали доминировать над растущим коренным и смешанным населением, но эта новая американская аристократия постепенно теряла эмоциональную связь с родиной предков.