Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Альтернативное христианское государство также было разделено на административно-территориальные единицы, которые назывались епархиями. Во главе их стояли епископы. Епископов крупных городов называли митрополитами, и они пользовались большей властью, чем сельские епископы, у которых были более малочисленные, территориально рассредоточенные приходы. Все эти епископы опирались на письменное каноническое право – единый свод декретов и правил, которые выводились на основе Евангелий точно так же, как римское право базировалось на принципах Законов двенадцати таблиц. Главным среди епископов, которому подчинялись все остальные, был, как нетрудно догадаться, епископ Рима. Позже этот человек унаследовал титул Pontifex maximus – Великого понтифика, который в дохристианские времена носил верховный жрец Рима, отвечавший за отправление языческих культов. Еще позже глава христианского Рима стал называться папой.

В IV в. римский император Константин Великий наконец-то признал ту реальность, что с помощью выстроенного христианами административного аппарата он может управлять своей обширной империей гораздо эффективнее, чем с помощью проржавевшей машины, оставшейся от Древнего Рима. В 320 г. накануне одного из важных сражений он якобы увидел в небе крест. Вдохновленный виде́нием, он отправил войска в бой под христианскими знаменами и, разумеется, одержал победу. После этого он легализовал христианство, перенес столицу империи в Константинополь и начал преобразовывать ее в христианское царство. Лишившись государственной поддержки, языческий нарратив стал угасать. В 395 г. император Феодосий сделал последний шаг, объявив язычество вне закона, а христианство провозгласив официальной религией Римской империи – единственной, которая поддерживалась государством[15]

. Так римский нарратив, позаимствованный у Греции, и иудейский нарратив, пришедший из Леванта, теперь полностью и окончательно «слидинились» в единый гештальт.

Приняв крещение, Константин не только превратил христианскую сеть в государственный бюрократический аппарат, но и фактически взял на себя роль главы Церкви. В 325 г., когда доктринальные споры угрожали единству христианского мира, император сам созвал Вселенский собор епископов и обязал их окончательно определиться с тем, во что и как должны верить христиане. На этом соборе был принят никейский Символ веры, установивший догмат о Троице. Так римские христиане стали верить в то, что Бог – это единственное божество, которое, однако, предстает в трех лицах: Бога Отца, Бога Сына (Иисуса Христа) и духовной силы, называемой Святым Духом. Все эти три сущности триедины, то есть являются одним целым.

Между тем столкновение конфликтующих нарративов порождало трения в разных местах империи. К северу от Рима проживало множество германских племен, с которыми римляне воевали со времен Юлия Цезаря. Следует заметить, что никто из них не говорил про себя «германцы». Они называли себя конкретными именами – готы, вандалы, свевы и т. д. Каждое племя говорило на своем языке, который был похож на языки соседей, но не идентичен им. Того немецкого языка, что используется в современной Германии, еще не существовало.

Таким образом, германцами их прозвали римляне – собирательно они понимали под этим «банды хулиганов на севере, которые доставляют массу хлопот». Они были для римлян тем же, чем хунну для китайцев. Но, в отличие от хунну, германские племена Северной Европы не кочевали с места на место. Они пытались жить земледелием, однако территории, которые они населяли, покрывали густые леса, и освобождаемые почвы были очень плотными, влажными и трудными для обработки – особенно для людей, у которых нет стальных плугов. Другими словами, окружающие условия не позволяли этим бедным земледельцам вести оседлый образ жизни, и им приходилось постоянно мигрировать с места на место в поисках лучшей земли и лучших условий, а эти поиски неумолимо вели их на юг.

Где бы германцы ни пересекались с римлянами, два несовместимых мировых исторических нарратива приходили в жесткое столкновение. Германские племена не знали ни городов, ни городской жизни. Их военные вожди правили своими небольшими владениями из деревянных крепостей, которые обычно строились на вершинах холмов и в которых жили не только их родственники, но и дружина: группа людей, связанных между собой клятвами взаимной верности. Германцы очень серьезно отнеслись к таким клятвам.