Читаем Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря полностью

Митрополит Рижский и Латвийский Леонид (Поляков) умер в этот день, 8 сентября 1990 года. Митрополита Леонида и отца Александра отпевали в один и тот же день, 11 сентября 1990 года, в день Усекновения главы Иоанна Предтечи.[37]


Священник Александр Борисов

Когда Алику было лет пять, как-то проходили они вместе с матерью мимо церкви в Тарасовке – это очень красивая церковь. Вдруг Алик сказал: «Здесь я хотел бы служить священником». И через два десятка лет он действительно стал там служить.


С детства я увлекался биологией. После института работал сначала в НИИ общей генетики, потом в Институте биологии развития. Но меня всё время не оставляло чувство, что всё это как бы только для себя, хотелось сделать что-то более значимое, более важное. Я всегда предполагал, что могу оставить научную деятельность, чтобы послужить Церкви. И вот лет в тридцать я почувствовал, что пора сделать этот шаг. Однако отец Александр стал меня настойчиво удерживать и удерживал года два примерно, и лишь тогда, можно сказать, сдался.

Теперь я понимаю: он действительно хотел от меня решимости, уверенности в выборе именно такого пути. Сам переход оказался, к счастью, вовсе не трудным, хотя в то время это выглядело весьма экстравагантным – уйти из Академии наук в Духовную академию. Но отец Александр дал мне перед разговором с директором института, академиком Астауровым, дельный совет. Он буквально предвидел: «Директор спросит у тебя, были ли подобные прецеденты и что теперь ему говорить вышестоящему начальству. Ты скажи ему три вещи. Первое: ты не бежишь за границу, не подписываешь антиправительственных писем, а идёшь в учреждение, которое легально существует и готовит выпускников для служения в Русской церкви. Второе – в институт ты пришёл к ним в тридцатилетнем возрасте, и они не ответственны за то, что ты уходишь, поскольку не они тебя формировали. И третье – в ответ на то, что ты оказался идеологически невыдержанным – куда, мол, смотрело начальство, беря тебя на работу, скажи: ну что же делать, человек выбрал такую стезю и добровольно уходит, вопрос для института решается сам собой, всё нормально…» Именно так всё и произошло. И эти аргументы помогли тогда моему академическому руководству выпутаться из щекотливого положения. Меня приняли сразу в четвёртый класс семинарии, и через год, когда я её окончил, я был рукоположен диаконом и назначен на служение в одну из московских церквей.


Сергей Бычков

Помню, что сороковой день со дня кончины Елены Александровны Огнёвой отмечали в Новой Деревне – отец Александр служил панихиду, а потом мы вместе пешком пошли на станцию Пушкино. Володя Ерохин, ухаживавший за ней вместе с сестрой Ольгой, скорбел, что до последней минуты не находился рядом с ней. Неожиданно отец Александр сказал: «Не огорчайтесь. Я бы хотел, чтобы в мой смертный час рядом не было никого». Нас настолько удивило его желание, что мы стали расспрашивать его. «Смерть – великая тайна, – ответил он. – Именно поэтому я бы хотел, чтобы никто не мешал при этой встрече».


Марианна Вехова

Я рассказала отцу сон. Как будто я вошла в какую-то незнакомую церковь. Там было пусто и темно. Только в правом приделе горели свечи, худой молоденький священник что-то говорил и пел, он был в чёрной одежде. Перед ним стояло много молодых женщин в чёрном, они теснили друг друга и протягивали священнику какие-то коробки.

– Что тут происходит? – спросила я бабку у свечного ящика.

– Младенцев нерождённых отпевают, – ответила бабка.

– И мне сюда надо прийти, – сказала я, повесив голову. Мне было очень грустно во сне.

Отец внимательно выслушал рассказ и нахмурился. Он ничего не сказал, только посмотрел на меня почему-то с жалостью. Перевёл разговор на другое.

Через некоторое время выяснилось, что я беременна, а ещё через некоторое время мой ребёнок умер.

Когда я выписалась из больницы и пришла к отцу в церковь, он сначала прочёл очищающие молитвы, только потом допустил меня к причастию.

– Как неожиданно всё случилось… – пожаловалась я на исповеди.

– Я ждал этого, – сказал отец. – Помните тот сон?..

Перейти на страницу:

Все книги серии Мемуары

Пролив в огне
Пролив в огне

Аннотация издательства: Авторы этой книги — ветераны Черноморского флота — вспоминают о двух крупнейших десантных операциях Великой Отечественной войны — Керченско-Феодосийской (1941—1942 гг.) и Керченско-Эльтигенской (1943—1944 гг.), рассказывают о ярких страницах героической обороны Крыма и Кавказа, об авангардной роли политработников в боевых действиях личного состава Керченской военно-морской базы.P. S. Хоть В. А. Мартынов и политработник, и книга насыщена «партийно-политической» риторикой, но местами говорится по делу. Пока что это единственный из мемуарных источников, касающийся обороны Керченской крепости в мае 1942 года. Представленный в книге более ранний вариант воспоминаний С. Ф. Спахова (для сравнения см. «Крейсер «Коминтерн») ценен хотя бы тем, что в нём явно говорится, что 743-я батарея в Туапсе была двухорудийной, а на Тамани — уже оказалась трёхорудийной.[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.

Валериан Андреевич Мартынов , Сергей Филиппович Спахов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Занятие для старого городового. Мемуары пессимиста
Занятие для старого городового. Мемуары пессимиста

«Мемуары пессимиста» — яркие, точные, провокативные размышления-воспоминания о жизни в Советском Союзе и в эмиграции, о людях и странах — написаны известным советским и английским искусствоведом, автором многих книг по истории искусства Игорем Голомштоком. В 1972-м он эмигрировал в Великобританию. Долгое время работал на Би-би-си и «Радио Свобода», преподавал в университетах Сент-Эндрюса, Эссекса, Оксфорда. Живет в Лондоне.Синявский и Даниэль, Довлатов и Твардовский, Высоцкий и Галич, о. Александр Мень, Н. Я. Мандельштам, И. Г. Эренбург; диссиденты и эмигранты, художники и писатели, интеллектуалы и меценаты — «персонажи стучатся у меня в голове, требуют выпустить их на бумагу. Что с ними делать? Сидите смирно! Не толкайтесь! Выходите по одному».

Игорь Наумович Голомшток

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Документальное / Биографии и Мемуары