Цветы Форкосиган-Вашнуя

Ватсон, этот человек страдает настоящей манией величия. Его поступками руководят не разум и рассудительность, а мечты и одержимость. И одержимость его зовется Корделией Смит.

– Вы считаете, что он вернется в Лондон и попытается ее убить? – ужаснулся я.

– Не совсем. Я считаю, что он вернется в Лондон и попытается ее выкрасть. И мы должны быть готовы устроить ему ловушку. Вот для чего необходимо удалить вашу жену и детей, чтобы они нам не мешали и чтобы не подвергать их риску.

– Но как же мисс Смит? Нельзя же использовать ее в качестве подсадной утки! – возмущенно запротестовал я.

– Я не могу устроить капкан без приманки. Думаю, вы склонны недооценивать мисс Смит. Полагаю, она пожелает присутствовать при завершении охоты. Припоминаю, что она назвала себя призраком убиенной женщины. Нет, она Гарнетта не любит, какие бы странные чувства он сам к ней ни питал.

Я установлю за вашим домом скрытое наблюдение. Не думаю, чтобы Гарнетт нанес удар сегодня: помимо всего прочего ему необходимо подготовить безопасное убежище. Инспектор Лестрейд с нами сотрудничает, хотя и без охоты. Насколько я понимаю, он предпочел бы затратить свою немалую энергию на прочесывание Ирландии. Я загляну к вам завтра, чтобы помочь все подготовить, – надо надеяться, оставшись незамеченным. Передайте мои поклоны миссис Ватсон, хорошо?

Он повесил трубку.

Я вздохнул и приготовился сообщить известия Холмса жене. Она женщина терпеливая, но не привыкла, чтобы ее выставляли из собственного дома ради полуночного визита сумасшедшего отравителя – пусть даже в интересах правосудия. Жена восприняла все лучше, чем я опасался, хотя подозреваю, что именно из-за этого она потом какое-то время довольно холодно разговаривала с Холмсом. На следующий день рано утром я отправил ее в Гринвич погостить у друзей. Когда план Холмса услышала мисс Смит, она выказала гораздо меньшую тревогу, нежели Алисия. Только улыбнулась и выразила готовность сотрудничать с нами в меру своих способностей. Однако чуть позже она зашла ко мне в кабинет и спросила, не найдется ли у меня лишнего пистолета, который ей можно было бы держать при себе.

– Мы с Холмсом оба будем вооружены, – заверил я. – А инспектор Лестрейд расставит своих людей на улице. Вам нет нужды участвовать в этом неприятном деле.

Она согласилась, хотя и неохотно. Втайне я вздохнул с облегчением: после того что было на заднем дворе, я не мог предсказать, как она себя поведет, если будет вооружена.

Примерно в три часа дня в парадную дверь позвонили. Открывать пришлось мне самому. На пороге я обнаружил худого согбенного старика со слезящимися глазами и морщинистым лицом в обрамлении белых бакенбард. Когда я закрыл входную дверь, Холмс выпрямился, облегченно вздохнув.

– Неплохая личина, – проговорил он, кладя трость, шляпу и бакенбарды на стол в прихожей. – Но, видит Бог, если мне придется долго ее носить, то я вынужден буду обратиться к вам по поводу ревматизма. Я получил ответы из Бостона и Нью-Йорка. Ваша пациентка дома?

– Читает в кабинете.

Когда мы вошли, мисс Смит встревоженно подняла голову, но при виде Холмса успокоилась и улыбнулась.

– Значит, все готово? – осведомилась она.

– Почти, – спокойно ответил Холмс. – Лестрейд расставит своих людей по местам, когда начнет смеркаться. Сейчас мы устроим военный совет и решим, как следует принять нашего ночного гостя, если, конечно, он явится сегодня – и явится вообще. На его месте я сейчас был бы уже на полпути к Санкт-Петербургу.

Но сначала о другом. Я получил вот эти телеграммы. – Он извлек бумаги из нагрудного кармана. – Боюсь, что Бостонский университет принес нам разочарование. Оттуда мне сообщили, что в последние пятнадцать лет у них не было студентки по имени Корделия Смит или Корделия Смит-как-то-еще.

– Но этого не может быть! – запротестовала моя пациентка.

Холмс предостерегающе поднял руку.

– Однако мой нью-йоркский корреспондент говорит, что джентльмен по имени лейтенант Осер из нью-йоркского департамента полиции повсюду разыскивает леди по имени Корделия Нейсмит, которая однажды ночью исчезла вместе с неким доктором Джеймсом Гельмутом и его личным секретарем Орвиллом Сэндменом. Последних двух нью-йоркская полиция весьма хотела бы получить для допроса.

С протяжным тихим вздохом леди откинулась на спинку кресла.

– Кальвин Осер! – выдохнула она. – Слава Богу!

Холмс адресовал ей легкий поклон.

– Этот джентльмен – ваш друг, насколько я понимаю. В этом случае вам приятно будет узнать, что вчера вечером он отбыл на пароходе из Нью-Йорка в Лондон.

– Старый друг, – подтвердила она с радостью и облегчением. – Не могу вспомнить, как я с ним познакомилась, но он был моим другом в Нью-Йорке. Я обратилась к нему, когда впервые начала подозревать… да, его звали Джеймс Гельмут. Так вот, я начала подозревать, что в его лаборатории происходит нечто странное. Я старалась все подмечать и сообщала обо всем ему, надеясь найти нечто такое, что стало бы конкретной уликой. Помню, что в последний раз я попросила его ничего не предпринимать, пока я с ним не свяжусь. – Она потерла лоб. – Что же произошло потом?