Цветы в тумане: вглядываясь в Азию

К этому памятнику, стоящему теперь посреди коммерческо-увеселительного квартала (метаморфоза в высшей степени символическая и характерная для современного Китая), лежит мой путь. Выйдя на четвертом (!) этаже через задний вход, я сразу наталкиваюсь на подъем. Дорога забирает вверх все круче и вскоре буквально превращается в общественный лифт. Поднявшись на лифте, выхожу на относительно ровную вершину большого холма, почти сплошь застроенную высокими офисными зданиями. В провалах дворов и площадей смутно виднеются массивные здания, выстроенные по западной моде 30–40-х годов, когда Чунцин был столицей. Как воины побежденной армии, они с достоинством отступили в сумрак истории и покорно застыли там всеми забытые, ко всему безучастные…

А буйная, пестрая жизнь равнодушно ушла вперед. Под искрящимися неоновыми вывесками бурлила уличная толпа – эта подлинная душа китайского социума. В одном месте под бдительными взглядами полицейских шло уличное представление, играл оркестр, и это был рок-н-ролл – вещь крайне редкая для публичной жизни Китая. В очередной раз удивляюсь способности китайцев собираться в кучу и приплясывать кто во что горазд, с готовностью выполняя распоряжения самодеятельного дирижера. Памятник Освобождению стоял на перекрестке двух пешеходных улиц в окружении западных символов роскоши: «Гуччи», «Прада», «Диор» и проч. (Тоже ведь по-своему символы освобождения.) Совсем рядом высился новенький, по-модернистски выстроенный в виде массивного параллелепипеда христианский собор. У собора кипела какая-то грандиозная стройка. Я не стал дожидаться окончания гуляний и знакомой дорогой вернулся в гостиницу.

С утра отправляюсь в Дацзу. После сотни километров быстрой езды по автостраде съезжаем в очередную зону тотальной стройки. Автобус останавливается у маленького храма, где буддийский монах читает проповедь проезжающим. У входа в храм висит слоган: «Сознание (буквально: сердце) равенства – это Будда». Рядом слова современного проповедника о том, что основа духовной жизни есть «импульс соответствия» или, если угодно, «спонтанная встреча» (ци цзи). Все правильно: человеческая природа (во всем подобная природе Будды) есть чистое безупречное соответствие всем метаморфозам мироздания. Равенство сердец – это уравнение двух неопределенностей: человека и мира. И мы живем, не имея никакого «предметного содержания» жизни. Жизнь в Будде – как вспышка молнии и промельк птицы в воздухе, след неуследимого. А невежды все ищут в буддизме «метафизические основания».

Но вот и пещеры в Дацзу, где в естественных гротах, превращенных в грандиозный буддийский храм Драгоценного Пика, стоят более 50 тыс. статуй. Вместе они составляют настоящую энциклопедию религиозных верований Китая. Они представляют еще и круговорот бытия, поскольку сам храмовый комплекс, тянущийся по периметру природной впадины, имеет форму круга. Храмовое строительство в этой богатой и находившейся на перекрестье торговых путей местности велось на протяжении более тысячи лет, но большинство фигур высечены артелью мастеров под руководством монаха Чжао Чжифэна в первой половине XIII в. У входа в храмовый комплекс теперь стоит памятник Чжао Чжифэну в обычном для современного Китая псевдоромантическом облике героического творца. Монах-богоборец? Не столь уж странное сочетание для Китая, где человек «берет жизнь от Неба» (Чжуан-цзы), а сам «является основой» всему и все определяет своим трудом – трудом самосовершенствования.