Тургеневская барышня бальзаковского возраста

– Может, тогда и мне кофе? Я бы тоже с удовольствием послушал, – услышала я от двери, которую Элка так и оставила открытой.

Все-таки кофе сегодня мне не выпить. Очередная порция полетела на пол, слава богу, что мимо моей ноги.

Григорий Александрович стоял, привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди.

Нет, сегодня точно не мой день…

ГЛАВА 27

Я снова вспомнила «Ревизора» с его немой сценой в конце. Только все еще надеялась, что это не конец.

– Здра-а-а-сьте, – первой отмерла Элка, улыбнувшись.

А я так и стояла, прикидывая, что сказать и что сделать. Кофе плыл по линолеуму, но мне было плевать. В голове билась только одна мысль: «Не конец, только бы не конец». Я так остро сейчас осознала, что не хочу конца наших отношений, не хочу прощаться с ним, несмотря ни на что.

Если раньше я искала препятствия, то сейчас мне нужны были причины, чтобы быть. Быть с ним.

Только я понимала, что Григорий Александрович на разговор не настроен. Он услышал то, что услышал. И мне это как-то придется объяснить, если он захочет слушать, конечно.

– Ты не отвечала на звонки и сообщения, – как будто невзначай заметил он.

И снова моя забывчивость отозвалась проблемой. Как же хорошо было, когда не было мобильных.

– Она телефон дома забыла, – снова встряла Элка.

– Пожалуй, от кофе я откажусь. Общайтесь.

Григорий Александрович развернулся и ушел. Просто ушел.

И зачем приходил?

Я так и стояла, потеряв дар речи.

– Ты что, не пойдешь за ним?!

Голос подруги заставил меня вернуться на землю обетованную. Нет, я не пойду, потому что не знаю, что сказать и как оправдаться. Григорий Александрович, конечно, человек вроде бы не импульсивный и рассудительный, он поймет. Только я поняла, что не смогу. Это просто дежавю какое-то. Я не хочу себя чувствовать так, как чувствовала когда-то перед женой Сергея. Когда оправдывалась за то, чего не делала. Точнее делала, но не знала. Но, как известно, незнание не освобождает от ответственности.

– Не пойду, – ответила я Элке и опустилась на стул.

– Ну и дура.

– Ну и знаю.

– Лолка, ты хоть понимаешь, что он приехал в школу, не побоялся. А все потому, что переживал, волновался, что трубку не поднимаешь.

Я, наверное, подобрала не один десяток эпитетов для своей забывчивости и еще парочку, в общем, для мобильной связи.

Только, возможно, Элла немного романтизирует ситуацию. Мало ли, по каким делам он приходил сразу после командировки.

– Пей кофе, – сказала я и вышла из кабинета вроде как за тряпкой.

Только не до уборки было мне сейчас. Элка ни в чем не виновата. Она всегда хочет как лучше, только со своим энтузиазмом перебарщивает. Вот как сейчас. И наверняка же Григорий Александрович подумал, что это я просила ее о чем-то. И почему мне так важно, что подумают все вокруг, но только перед ним оправдаться не могу и не хочу.

Я не знаю, что он услышал и сколько там простоял. И было неловко, до ужаса неловко. Я сползла по стене в туалете и готова была биться головой о стену, но при этом делать… Конечно, ничего не делала.

– Лолита Ивановна, все нормально?

Я открыла глаза и увидела перед собой испуганную ученицу. Она держала меня за плечо и хмурилась.

– Все нормально, – улыбнулась я, поднимаясь, и даже подмигнула девочке.

Не знаю, сколько я просидела, но вряд ли много, иначе тайфун «Элла» уже прошелся бы по школе. Вернулась я в кабинет без тряпки и развела руками:

– Не нашла. Но скоро уборщица придет.

– Все-таки, Лола, ты дура, – печально констатировала Элка, отставив чашку. – Слушать ты не станешь?

Я покачала отрицательно головой. Нет. И раньше не собиралась, и сейчас не буду. Пусть все останется где-то там.

Мы с подругой вышли из здания, и она спросила:

– Тебя подбросить?

Вопрос звучал так, как будто я не домой собиралась.

– Не надо, созвонимся, – кивнула я Элке. – Лучше прогуляюсь.

Подруга прищурилась, но я постаралась сделать лицо безмятежным, а походку – легкой. Мы попрощались, тоже вроде бы на позитивной ноте, но я шла домой в полном хаосе в мыслях. И нет, даже не шла, а бежала.

Дома, как обычно, был только дядя Коля. Сегодня он только высунул голову из комнаты, когда услышал хлопок двери, и сказал:

– Лолка, твой телефон меня достал с нашими стенами. Ты бы хоть не «Ленинград» на звонок ставила, вроде же интеллигентная девочка. Или так в Питер хочешь?

– Извините, дядя Коля.

Сосед понаблюдал за мной немного, но, слава богу, ничего не сказал. В комнате я сразу схватила смартфон и легла на диван.

Двадцать… Е-мое, двадцать пропущенных от Элки! И восемь от Григория Александровича. От обоих в сопровождение шли сообщения вроде «где ты?», «почему не отвечаешь?», «что-то случилось?»

Да, случилось. Я в полной заднице. Да простят меня все классики за это выражение.

Я три раза начинала писать сообщение. Три раза удаляла написанное.

Не знаю, совсем не знаю, что написать, а звонить… Снова неудобно.

«Прости»

Это все, на что меня хватило, хоть в голове и выстраивались сложные метафоры и гиперболы. Григорий Александрович не пожелал отвечать. Дело его.

Может, еще что-то надо написать?

«Я ничего не знаю»