Тварь из бездны времен

Он проснулся в неудобном положении, неловко согнув одну руку и навалившись на нее так, что она онемела. Дорман поднял руку, потряс, пытаясь согнуть пальцы и не смог. Он массировал ее другой рукой, постепенно чувствительность возвращалась.

Все тело, безусловно, находилось в ином состоянии, нежели рука — Дорман был полон жизни, не нуждался в реанимации, несмотря на тот факт, что даже две шкуры не смогли сохранить тепло так, как он надеялся, и холод пробрал его до костей.

Но там все еще была Джоан — Джоан рядом с ним или совсем недалеко — и он почувствовал внезапный прилив желания: вскочить на ноги и удивить ее, нагнувшись и взяв ее на руки. Он хотел сказать: «Эй, маленькая лентяйка. Ты проспала так же, как один или два раза в джунглях, когда на нас смотрела тысяча глаз».

Он поднялся на ноги, даже не глядя в ее сторону, потому что желания приносят больше удовольствия, когда их удовлетворение откладывают, когда можно немного потянуть время — от мысли к ее воплощению.

Затем Дорман резко повернулся и посмотрел вниз — Джоан там не было. Он быстро окинул взглядом хижину.

Тревога, которая неожиданно его охватила, началась с холодного предчувствия, но быстро превратилась в нечто гораздо худшее; кровь прилила к вискам; и Дорман почувствовал, что его мозг готов взорваться.

Он встал у входа в хижину и выглянул наружу прежде, чем мысль о том, чтобы разбудить Эймса и Тлану, пришла ему в голову. Он посмотрел вниз на землю и поначалу увидел только сплошной покров снега, запятнанный, здесь и там, мутными отблесками рассвета.

Затем он увидел следы — одну пару отпечатков, ведущих к серому, высоко выступающему валуну почти в тридцати футах от того места, где он стоял.

Он не мог представить себе человека, который оставил такие огромные отпечатки на снегу: наверное, не меньше Эймса и, конечно, такого же роста.

Он не видел никаких маленьких отпечатков в непосредственной близости от крупных и где–либо на снегу и совершенно никаких признаков борьбы.

Дорман повернулся и возвратился в хижину. Он подошел туда, где спали Эймс и Тлана, и встряхнул их — сначала Эймса, потом Тлану, не говоря ни слова.

Было бы лучше, подумал Дорман, если бы он поначалу не пытался заговорить. Его голос перейдет в сдавленное рыдание и тем самым увеличит недоумение Эймса, которого так внезапно разбудят.

Крупные мужчины, казалось, всегда просыпаются медленно, тратя много времени на то, чтобы согнать сон — гораздо больше, чем мужчины среднего размера. Дор–ману приходилось отмечать это в прошлом. Но его злила мысль, что неспешное пробуждение Эймса может задержать возвращение Джоан; и Дорман начал стучать Эймса по плечу, решительно и неотступно. Тлана уже проснулась и смотрела на него испуганными, вопрошающими глазами.

— Что такое? — спросила она. Затем, почти тотчас: — Где Джоан? Что случилось с Джоан?

— Она пропала, — удалось выдавить Дорману. — Когда я проснулся — ее здесь не было. На снегу снаружи есть следы.

— Следы? О, нет. Топор! Он, должно быть, вернулся.

Теперь Эймс начал просыпаться, стараясь изо всех

сил принять сидячее положение. Он, казалось, слышал, что сказал Дорман — или, возможно, только то, что сказала Тлана — потому что его первые слова были:

— Топор! Украден, разумеется — его украли. Он вернулся, говоришь? Я боялся, что он…

— Он вернулся и увел Джоан! — Дорман услышал звук своего голоса как будто со стороны. Там следы на снегу.

Эймс выпрямился и схватил Дормана за руку — Боже, это плохо. Господи! Но мы их найдем, не волнуйся, Дэвид. Мы возьмем пистолет и лук. Тлана, возьми стрелы.

— Эти следы меня беспокоят, сказал Дорман. Если снег выпал ночью, и они отошли на небольшое расстояние…

— Мы сделаем все, что сможем, — сказал Эймс, встав на ноги и попытавшись стряхнуть остатки сна. — Постарайтесь успокоиться. Мы сделаем, все что сможем…

— Этого для меня достаточно, — сказал Дорман. — Но нам нельзя терять время. Я не знаю, куда ее унесли. Я только проснулся и обнаружил, что она пропала.

Теперь уже точно проснувшись, Эймс повернулся к Дорману.

— Вы уверены, что ее унесли? Может быть, она забеспокоилась и вышла на время — до того, как тот человек появился…

— Нет, я так не думаю; там были только одни следы.

Эймс потянулся и крепко сжал запястье Тланы. Но его большая рука, казалось, скрыла почти всю ее ручку.

— Ты не пойдешь с нами, — сказал он. — Ты будешь в опасности здесь — совершенно одна. Но ты окажешься в гораздо большей опасности, если станешь нас сопровождать.

— Почему бы тебе не остаться здесь с Тланой и не позволить мне идти одному, — сказал Дорман. — Я не думаю…

Эймс покачал головой:

— Тебе понадобится помощь, — сказал он. — Я сделал лук, и теперь хорошо владею этим оружием. И нам оно понадобится.

— Тогда тебе лучше оставить Тлане пистолет.

— Нет! — воскликнула Тлана. — Вам нужно и то, и другое. Харви оставлял меня одну и раньше — много раз. Ему приходилось, иначе у нас не было бы еды.