Твой восемнадцатый век. Прекрасен наш союз…

Златые дни! уроки и забавы,И чёрный стол, и бунты вечеров,И наш словарь, и плески мирной славы,И критики лицейских мудрецов!

Эти строки, написанные через восемь лет после окончания Лицея (черновик стихотворения «19 октября»), обращены ко всем «посвящённым», но более всего — к Кюхле.

«Чёрный стол» — для последних или провинившихся.

Бунты, плески, забавы — нам понятны.

«Наш словарь». В 1928—1929 годах замечательный советский писатель, учёный Юрий Николаевич Тынянов выкупил у одного антиквара большую партию бумаг Кюхельбекера. Кое-что успел напечатать, многое погибло во время блокады Ленинграда. Среди рукописей находилась объёмистая тетрадь плотной синей бумаги, в которой рукой Кюхли было исписано 245 страниц: «словарь» — свод философских, моральных, политических и литературных вопросов, интересовавших Кюхельбекера и его друзей…

Эпиграфом лицеист поставил изречение: «Средством извлечь из своих занятий всю возможную пользу, тем самым, к которому прибегали Декарты, Лейбницы, Монтескьё и многие другие великие люди, является обыкновение делать выписки из читаемого, выделяя наиболее существенные положения, наиболее правильные суждения, наиболее тонкие наблюдения, наиболее благородные примеры».

Сверху, по-видимому, позднее, приписано:

«Je prends mon bien, où je le trouve»[40].

Перелистывая тетрадь, Тынянов находил выписки по таким, например, темам, как «Аристократия», «Естественное состояние», «Естественная религия», «Картина многих семейств большого света», «Знатность происхождения», «Образ правления», «Низшие (справедливость их суждений)», «Обязанности гражданина-писателя», «Проблема», «Рабство», «Хорошее и лучшее», «Пётр I», «Война прекрасная», «Свобода».

Множество цитат различных философов, но как любопытно — что именно выписывает лицеист!

«Знатность происхождения

Тот, кто шествует по следам великих людей, может их почитать своими предками. Список имён будет их родословною».

«Рабство

Несчастный народ, находящийся под ярмом деспотизма, должен помнить, если хочет расторгнуть узы свои, что тирания похожа на петлю, которая суживается сопротивлением. Нет середины: или терпи, как держат тебя на верёвке, или борись, но с твёрдым намерением разорвать петлю или удавиться. Редко, чтоб умеренные усилия не были пагубны».

Из Шиллера выписано:

«Государь (самодержец) всегда будет почитать гражданскую свободу за очуженный[41] удел своего владения, который он обязан обратно приобрести. Для гражданина самодержавная верховная власть — дикий поток, опустошающий права его».

Таков был словарь Кюхельбекера. Пушкин пишет: «наш словарь» потому, очевидно, что тетрадка читалась и обсуждалась многими. Точно так же, как и известный журнал «Лицейские мудрецы».

Журнал сохранился чудом. Его долго считали утраченным вместе с бумагами Николая Корсакова; однако благодаря Яковлеву и Матюшкину полвека спустя отыскался небольшой альбом в тёмно-красном сафьяновом переплёте, а в нём четыре номера журнала.

«В типографии Данзаса».

«Печатать позволяется. Цензор барон Дельвиг».

Почерк Корсакова, Данзаса (лентяй Кабуд заделался прозаиком!). Участвует и ещё несколько лицейских (Мартынов, Ржевский). Рисунки Илличевского.

Каковы темы, сюжеты, герои?

Прежде всего, остроумие, не всегда, впрочем, блестящее (чьё именно, не знаем…).

Осёл-философ

Я слышал, помнится, где-то, что в древние века ослы были в большом почёте…

Племя разумных ослов почти совсем истребилось; однако ж оставалось несколько ослов, которые, несмотря на пагубное течение залива правды, на сияние, как бы сказать, лягушечного сиропа, потеряли всякий бюст всемирной истории…

Что, Читатель?.. Неужто не понял ты, что это бессмыслица? Экой дурак! смейтесь над ним…

Ха!.. ха!.. ха!.. ха!..

Литературная критика