Твоя капля крови

Ночь провели на постоялом дворе, чтоб дать лошадям отдохнуть. Стефан мог бы напроситься в гости к одному из местных хозяев – те приняли бы князя «из самого Остланда» с удовольствием. Но Белта не хотел показываться вот так – с охраной, не желал терпеть любопытства и сочувствующих взглядов, в особенности если сочувствие окажется непритворным.

Почтовая станция, где они заночевали, была чистой, хоть и небогатой. Стефан отправил домой курьера – дать знать домашним о своем приезде. Задержался в зале, пока хозяин, польщенный его вниманием, рассказывал последние слухи. Бойко арестовали; Университет в столице закрывают до следующего распоряжения. Болтают, теперь и у нас станут забирать в солдаты: все нос воротили, а теперь небось под ружье некого ставить… Говорят, в Планине дражанцы ведут себя как дома – ничему не научились. А тамошние и протестовать боятся, а то ведь будет, не дай Матушка, как в прошлый раз. А в Планине опять бомбисты того зверя, прошу извинения, полковника Хортица прибить пытались, да не вышло… И непонятно вовсе, светлый князь, куда катится наша бедная Бяла Гура, вот знающие люди говорят, война скоро, а по-вашему как будет, очень интересно бы мнение вашей светлости узнать, уж простите за нескромность…

До спальни Стефан дошел только перед рассветом, плотно задернул шторы и заснул свинцовым сном.

Наконец впереди покатились знакомые дороги, и Стефан с трудом смирял нетерпение. Вряд ли они доберутся до Белта раньше ночи, но попробовать стоило. Стефан собрался было перетерпеть закат, плотно занавесив окна и прикладываясь к эликсиру – последнему подарку чеговинца, – но его тут же сморило.

Разбудил его Лепа, спрашивая, не угодно ли князю остановиться на ночь. Но земли Белта были недалеко, а полная луна высвечивала каждую травинку на дороге, и Стефан решил, что ждать незачем. Лес – дремучий, непроглядный белогорский лес – остался позади, и теперь по обеим сторонам дороги высились темные платаны, и за придорожными оврагами спали тихие серебристые поля.

За эти дни Стефан привык к бесхитростной музыке – топоту копыт, монотонному поскрипыванию колес. И удивился, когда в эту наскучившую мелодию вплелся новый звук. Несколько конных. Жестом он подозвал к себе Лепу.

– За нами едут.

– Что вы, ваша светлость, дорога пуста… – Осекся. Теперь и он слышал, и на горизонте клубы пыли становились все четче.

Стефан нырнул обратно в карету, вытащил из сумки пистоли – по совету «дяди» он не убирал их слишком далеко и перед дорогой зарядил. Возможно, они не пригодятся. Рядом – поместье Лауданских, может, их крестьяне поехали в ночное. Или сами хозяева с приема возвращаются…

Он обернулся, вгляделся через заднее стекло. Сквозь клубы пыли ясно блеснул металл.

Стефан рванул окно вниз. Махнул рукой Лепе, заехавшему было за задник, – тот кивнул и чуть отдалился.

– У них оружие, – бросил ему Стефан.

– У нас тоже, ваша светлость. Не извольте беспокоиться.

Карета пошла быстрее. Вот теперь Стефан пожалел, что заупрямился и лошадям не дали отдохнуть: долгой погони они не выдержат, встанут.

Всадники приближались, все гуще и ближе становилось поднятое ими облако пыли. Стефан услышал несколько сухих щелчков, и землю несколько раз вспороли пули – довольно далеко от кареты.

«Рано вы стреляете, господа…»

У Ференца Лепы разумения было больше, он держал заряженный пистоль, но в дело его пока не пустил. Его товарищ скакал по другую сторону от кареты, тоже с оружием на изготовку.

– Сворачивай! Сворачивай, так тебя!

Кучер, срывая голос, кричал на лошадей, но те отказывались повиноваться. Сейчас и вовсе встанут…

Да и толку сворачивать – поля открытые, пуля нагонит там так же верно, как на дороге, а в карете по полю далеко не уедешь…

Конные стали ближе, Стефан присмотрелся, выстрелил – тряхнуло, и пуля ушла вбок. Ах ты ж пес… Лепа прицелился – и один из всадников дернулся, но не упал.

– А говорили, ваша светлость, охрана вам не нуж…

Лепа замолчал резко, повесил голову, выронил пистоль. Лошадь его бежала рядом с каретой, будто ничего и не почуяв.

Надо было все же заночевать на станции.

Стефан чуть подождал, подпуская всадников, и выстрелил; на сей раз одного удалось выбить из седла. Осталось двое. Второй стражник чуть придержал лошадь и выстрелил тоже, но промахнулся.

– Скачите прочь, – крикнул ему Стефан, – они за мной.

Но тот только покачал головой. Подъехал к бездыханному Лепе, протянул руку, чтоб ухватить его лошадь под уздцы, – и тут же обиженно распрямился в седле, прижал руку к груди. Грохнуло. Стефан выстрелил в преследователей, особо не целясь. Толкнул дверь кареты, ухватил незадачливого стражника, на ходу потянул на себя.

Грохот.

В плече заболело, но Стефану было не до этого – стражник застрял в стременах. Но тут карета вильнула, он едва не вывалился сам и выпустил чужую руку. Раненый полетел на землю, а карета ощутимо замедлила ход. Краем глаза Стефан увидел, как кучер, соскочив с козел, улепетывает вдаль по полю. Еще несколько мгновений – и карета встала.