Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И сторожа, смеявшиеся сначала над его чудачеством, рассердились, услышав, что он ругает их, и бросились на него, и, исколотив его, отвели его к кади.

Но кади с соизволения Аллаха также имел сильное пристрастие к гашишу.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

А кади с соизволения Аллаха также имел сильное пристрастие к гашишу. И, увидев рыбака, он сразу понял, что человек, которого сторожа обвиняли в нарушении тишины околотка, находился под властью веселящего зелья, так охотно употребляемого им самим, и поспешил сделать строгий выговор сторожам и отослать их. И он приказал своим невольникам ухаживать за рыбаком и дать ему хорошую постель, чтобы он мог провести ночь в полном спокойствии. И он пообещал самому себе, что возьмет его в сотоварищи для удовольствия, которое он предполагал на завтрашний день.

И действительно, проведя ночь в полной тишине и покое и насладившись на следующий день прекрасным столом, рыбак вечером был призван к кади, который принял его с приветливостью и обошелся с ним как с братом. И, поужинав вместе с ним, он сел рядом с ним перед зажженными свечами и, предложив ему гашиша, принялся за него и сам. И вдвоем они употребили его в таком количестве, которое могло бы свалить с ног столетнего слона.

Когда гашиш окончательно одурманил им головы, он пробудил их природные склонности. И, раздевшись, они остались совсем нагими и принялись танцевать, петь и производить тысячи глупостей.

В это самое время султан и его визирь гуляли по городу, переодетые в купеческие платья. И они услышали шум, доносившийся из дома кади; и так как двери вовсе не были заперты, они вошли и увидели кади и рыбака в безумном ликовании. И кади и его сотоварищ, увидев гостей, посылаемых им судьбой, перестали танцевать, поприветствовали их и усадили с радушием, не выказывая никакого смущения в их присутствии.

И султан, увидав, что кади города танцует обнаженным перед таким же обнаженным человеком, чей зебб был бесконечной длины, черный и видавший виды, расширил глаза и, прислонившись к уху визиря, сказал ему:

— Клянусь Аллахом! Наш кади не так хорошо экипирован, как его сотоварищ.

А рыбак, повернувшись к нему, сказал ему:

— Что ты там шепчешь на ухо этому? Садитесь-ка вы оба, я вам это приказываю! Я, ваш повелитель, султан этого города! Или же я немедленно прикажу визирю моему, который пляшет здесь, снести вам головы! Ведь вы не сомневаетесь, что я султан, что вот этот — мой визирь и что я весь свет держу, как рыбу, в ладони правой руки моей?!

И султан и визирь при этих словах поняли, что они находятся в обществе двух потребителей гашиша самой удивительной разновидности. И визирь, чтобы позабавить султана, сказал рыбаку:

— Когда же, о повелитель мой, стал ты султаном города? И можешь ли ты сказать мне, что сталось с прежним нашим повелителем, твоим предшественником?

Он же сказал:

— Правду говоря, я сместил его, сказав ему: «Уходи вон!» И он ушел. И я занял его место.

Визирь же спросил:

— И султан не сопротивлялся?

Он ответил:

— Нисколько! Он был даже весьма рад свалить на меня всю тяжесть управления. А я, чтобы отплатить ему за его милости, оставил его подле себя для услужения. И я намерен еще рассказать ему несколько историй, если он сожалеет о своей отставке. — И, сказав это, рыбак добавил: — У меня есть большое желание отлить!

И, подняв свой длиннющий инструмент, он подошел к султану и сделал вид, что опорожняет его.

А кади, в свою очередь, сказал:

— Я тоже очень хочу отлить!

И он подошел к визирю и хотел поступить так же, как рыбак.

И, видя это, султан и его визирь быстро вскочили и пустились бежать, восклицая:

— Да проклянет Аллах потребителей гашиша, подобных вам!

И они с трудом спаслись от безумных товарищей.

Но вот на следующий день султан, желая довершить развлечение вчерашнего вечера, приказал страже своей предупредить кади города, чтобы он явился во дворец со своим гостем. И кади в сопровождении рыбака не замедлил явиться пред лицо султана, который сказал ему:

— Я позвал тебя, о представитель закона, для того чтобы ты вместе со своим товарищем изъяснил мне, каким образом удобнее всего отлить?

Нужно ли в самом деле, как это предписывает обряд, присесть на корточки, осторожно поднимая платье и оберегая его от возможных последствий? Или лучше поступать как неверующие, которые писают в вертикальном положении? Или мы должны мочиться на своих собратьев нагишом, как это сделали два потребители гашиша, с которыми я познакомился вчера вечером?

Услышав эти слова султана и зная, что султан имеет привычку гулять ночью переодетым, кади понял, что сам султан был свидетелем его вчерашних безумств, и он пришел в ужас при мысли, что оказал неуважение султану и визирю. И он упал на колени, восклицая:

— Аман! Аман![22] О повелитель мой, это гашиш внушал мне грубость и неуважение!

Но рыбак, который под влиянием ежедневного употребления гашиша продолжал находиться в состоянии одурения, сказал султану: