Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Он отозвался каким-то замогильным голосом, похожим на карканье вороны или какой иной хищной птицы. Потом он поднялся вдруг, одним махом разделился на две части, разрезав себя пополам, и побежал на нас своим туловищем, между тем как его остальная часть побежала в другую сторону. В тот же миг со всех концов леса появились другие люди, похожие на этого; и они побежали к источнику, также одним отбрасывающим движением разделились на две части и бросились на нас одним своим туловищем. Они накинулись тогда на трех из моих мамелюков, находившихся ближе к ним, и тотчас же принялись пожирать их живыми, а я и мои остальные три мамелюка в беспредельном ужасе бросились в нашу лодку и, предпочитая тысячу раз быть поглощенными водой, чем быть съеденными этими чудовищами, поспешно удалились от берега, предоставляя себя воле течения. И мы увидали тогда, что, в то время как туловища пожирали моих несчастных трех мамелюков, все ноги и бедра бежали в бешеном галопе, без всякого порядка по берегу, стараясь схватить нас; и один вид их ужасал нас, хотя мы находились уже вне их власти. Мы были поражены также зверским аппетитом этих туловищ с отрезанными животами и в одно и то же время, оплакивая участь наших несчастных спутников, спрашивали себя, как возможна была подобная вещь.

Нас несло течением до следующего дня, и мы пристали наконец к земле, покрытой огромными садами с фруктовыми деревьями и прелестными цветами. Но когда наша лодка была привязана, я не захотел на этот раз сойти на берег и поручил своим трем мамелюкам пойти вперед и исследовать местность. Тогда они отправились и после полдневного отсутствия вернулись и рассказали, что обошли большое пространство как справа, так и слева и не нашли ничего подозрительного; затем они увидали дворец из белого мрамора с беседками из чистого хрусталя; в середине дворца расстилался великолепный сад с чудесным озером; они вошли во дворец и увидели там огромную залу, в которой сиденья из слоновой кости были поставлены вокруг золотого трона, украшенного алмазами и рубинами, но они никого не видали как в садах, так и во дворце.

Когда они сделали этот успокоивший меня доклад, я решился сойти с лодки и пойти вместе с ними по дороге к дворцу. Мы начали сперва удовлетворять наш голод восхитительными плодами, растущими на деревьях сада, затем мы вошли отдохнуть во дворец. Я сел на золотой трон, а мои мамелюки — на сиденья из слоновой кости; и при этом зрелище я вспомнил царя, отца своего, и мать, и трон, которого я лишился, и я стал плакать, и мои мамелюки тоже заплакали от волнения.

В то время как мы были погружены в эти печальные воспоминания, мы услышали сильный шум, похожий на гул моря, и вскоре мы увидали, что в залу, где мы сидели, вошла процессия, состоявшая из визирей, эмиров, придворных и именитых людей; но все они были из породы обезьян. Тут были и обезьяны крупной породы и были другие, более мелкие. И вот мы думали, что на этот раз пришел нам конец.

Но великий визирь обезьян, который был самой крупной породы, вместе с другими обезьянами, наиболее почтенными на вид, подошел ко мне, склонился передо мной и сказал на человеческом наречии, что он и весь народ признали меня своим царем и назначили моих трех мамелюков начальниками над их войском. Потом, приказав подать нам кушанье из жареных газелей, он пригласил меня сделать смотр войска из обезьян, моих подданных, перед битвой, которую мы должны дать их старинным врагам — гулям[78], обитавшим в соседней земле.

После этого я так сильно устал, что отпустил великого визиря и всех остальных и оставил при себе только моих трех мамелюков. Мы провели час в переговорах о нашем новом положении и решили как можно скорее спастись бегством из этого дворца и из этой земли; и мы направились к нашей лодке, но, подойдя к реке, мы увидали, что наше судно исчезло, и мы были вынуждены вернуться во дворец, где проспали до следующего утра.

Как только мы проснулись, великий визирь моих новых подданных пришел приветствовать меня и сказал, что все готово для битвы с гулями. В то же время остальные визири подвели к воротам дворца четырех огромных собак, взнузданных стальными цепями; они должны были служить мне и моим мамелюкам в качестве лошадей.

И вот я и мои мамелюки сели верхом на этих собак и поехали впереди, между тем как сзади нас с воем и ужасным криком следовала бесчисленное войско моих подданных, руководимое моим великим визирем.

После перехода, продолжавшегося весь день и всю ночь, мы очутились перед высокой черной горой, местом обиталища гулей, которые не замедлили показаться. Они были разнообразного вида, причем одни были страшнее других. У одних были бычьи головы на верблюжьем теле, другие походили на гиен, между тем как остальные имели неописуемый вид и не были похожи ни на один знакомый предмет, с которым можно было бы уловить сходство.

Едва гули заметили нас, как спустились с горы и, остановившись на некотором расстоянии от нас, стали осыпать нас градом камней.