Тысяча и одна ночь. В 12 томах

При виде всего этого Сетт Зобейда, уже слышавшая из своих покоев пронзительные крики и погребальные завывания Сахарного Тростника, не усомнилась в том, что смерть похитила мужа у ее любимицы. Беспредельно огорчившись этим, она сама принялась ухаживать за ней, посадила ее к себе на колени и привела ее в чувство. Но Сахарный Тростник, вне себя от горя и заливаясь слезами, продолжала стонать, царапать себе лицо, дергать себя за волосы, вздыхать, рыдать и звать Абул Гассана. И наконец отрывистыми словами рассказала она, что муж ее умер ночью вследствие несварения желудка. И прибавила она, ударяя себя в грудь:

— Мне остается только и самой умереть. Но да продлит Аллах жизнь моей госпожи на весь срок, который мне предстояло прожить!

И еще раз упала к ногам Сетт Зобейды и лишилась чувств от горя.

Тогда все женщины стали стонать вокруг нее и оплакивать смерть Абул Гассана, который так развлекал их при жизни своими шутками и веселым нравом. И слезами, и вздохами своими выражали они свое участие Сахарному Тростнику, которая пришла в себя после того, как ее опрыскали розовой водой.

Что касается Сетт Зобейды, оплакивавшей вместе со своими прислужницами смерть Абул Гассана, то после всех обычных выражений соболезнования она велела позвать свою казначею и сказала ей:

— Ступай скорее, возьми из моих собственных денег десять тысяч золотых динаров и принеси их этой бедной, убитой горем женщине, чтобы она могла достойно похоронить мужа своего Абул Гассана!

И казначея поспешила исполнить приказание и велела нагрузить мешок с золотом на плечи одного из евнухов, который отнес его в покои Абул Гассана.

Затем Сетт Зобейда обняла свою служанку, сказала ей еще несколько ласковых слов, чтобы утешить ее, и проводила до дверей, говоря ей:

— Да утешит тебя Аллах, о Сахарный Тростник, да исцелит Он раны твои и продлит жизнь твою на все те годы, которые потерял покойный!

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ШЕСТЬСОТ СОРОК ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И пусть утешит тебя Аллах, о Сахарный Тростник, да исцелит Он раны твои и продлит жизнь твою на все те годы, которые потерял покойный!

И убитая горем Сахарный Тростник поцеловала руку у своей госпожи и, продолжая плакать, возвратилась в свои покои. Она вошла в ту комнату, где ждал ее Абул Гассан, продолжавший лежать в саване, как покойник, заперла за собою дверь и начала с того, что рассмеялась веселым смехом. И сказала она Абул Гассану:

— Вставай из мертвых, о отец хитрости, и помоги мне тащить этот мешок с золотом, плод твоей хитрости! Клянусь Аллахом, если мы и умрем с голоду, то не сегодня!

И при помощи жены Абул Гассан освободился от савана и, вскочив, подбежал к мешку с золотом, притащил его на середину комнаты и принялся плясать вокруг него на одной ноге. Потом обратился он к своей супруге, поздравил ее с успешным окончанием дела и сказал:

— Но это еще не все, о женщина! Теперь твоя очередь умирать по моему примеру, а моя — добывать второй мешок. Увидим, так ли хорошо сумею я действовать у халифа, как ты у Сетт Зобейды. Нужно же, чтобы халиф, так потешавшийся на мой счет раньше, узнал, что не ему одному удаются шутки! Но нечего терять время в бесполезной болтовне! Начинай! Ты умерла!

И Абул Гассан закутал жену в тот самый саван, в который она завертывала его самого, положил ее посредине комнаты, на то место, где только что лежал сам, повернул ее ноги в сторону Мекки и велел ей не подавать признаков жизни, что бы ни случилось. После этого он привел в беспорядок свою одежду, распустил наполовину свой тюрбан, натер себе глаза луком, чтобы заставить их плакать крупными слезами, и, раздирая одежды, дергая себя за бороду и ударяя себя в грудь кулаком, вбежал к халифу, который в эту минуту сидел в Совете, окруженный великим визирем Джафаром, Масруром и несколькими старшими придворными. Увидев всегда веселого и беззаботного Абул Гассана в таком огорчении и в такой растерянности, халиф сам чрезвычайно огорчился и удивился, и, прервав заседание Совета, он встал и поспешил навстречу Абул Гассану, требуя, чтобы тот рассказал ему о причине своего горя. Но Абул Гассан, прижав к глазам платок, ответил лишь удвоенными слезами и рыданиями и наконец, после многих вздохов и притворных обмороков, произнес имя Сахарного Тростника:

— Увы мне! О бедная Сахарный Тростник! О, нет для меня удачи! Что станется со мною без тебя?

При этих словах и этих вздохах халиф понял, что Абул Гассан пришел известить о смерти жены своей, и был чрезвычайно огорчен. И слезы навернулись у него на глаза, и сказал он Абул Гассану, положив руку свою ему на плечо:

— Да смилуется над нею Аллах! И да продлит Он дни твои на все отнятые у этой кроткой и прелестной невольницы годы жизни! Мы отдали ее тебе для того, чтобы она была для тебя источником радости, а вот теперь она сделалась для тебя причиной скорби! Бедная!