Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Клянусь Аллахом, о дитя мое, я останусь с тобою эти сорок дней и потом упрошу твоего отца отпустить тебя со мною в мое царство, и я сделаю тебя моим другом и наследником моего трона!

Тогда юноша, сын торговца бриллиантами, поблагодарил меня в самых изысканных выражениях, и я еще раз заметил, насколько он благовоспитан и как сильно наше влечение друг к другу. И мы принялись дружески беседовать и потом закусили многим из числа изысканных припасов, которых могло бы хватить для угощения ста приглашенных в течение целого года. Поев, мы прилегли, заснули и проспали всю ночь. А когда пришло утро, я встал и умылся, и юноша тоже подошел к медному тазу с душистой водой и тоже умылся. Потом я приготовил все, что нужно, и мы поели, а потом мы опять принялись беседовать и шутили и смеялись до самого вечера, а тогда мы накрыли стол; и мы ели баранину, начиненную миндалем, сушеным виноградом, мускатными орехами, гвоздичными головками и перцем, и пили подслащенную, освежающую воду, и еще ели арбузы и дыни, и пирожки на меду и на масле, и пирожные, одновременно сладкие и легкие, как пух, на которые не пожалели ни масла, ни меду, ни миндаля, ни корицы. И потом, когда наступила ночь, мы опять легли спать. И так мы проводили спокойно и среди удовольствий время до сорокового дня.

И вот когда наступил последний день, в который должен был прибыть торговец бриллиантами, юноша пожелал принять ванну, и я разжег дрова и разогрел воду в большом котле, а потом я вылил горячую воду в большую медную лохань и прибавил холодной воды настолько, чтобы вода сделалась приятной; и юноша сел в воду, и я помог ему обмыться, и я растирал его и разминал, и потом надушил его и помог ему выйти и прилечь на постель, и укрыл его одеялом, и обернул его голову куском шелковой материи, вышитой серебром, и подал ему напиться прохладительного шербета[52], и он уснул.

Когда он проснулся, то пожелал поесть, и я отобрал для него самый лучший и самый большой арбуз и положил его на поднос, и поставил поднос на ковер, а сам поднялся на постель, чтобы взять большой нож, который висел на стене над самой головой юноши, и юноша, желая пошутить, вдруг пощекотал у меня ноги, а я оказался так чувствителен к этому, что вопреки своему желанию упал, и нож, который я уже взял в руку, вонзился в его сердце, и он в то же мгновение испустил дух. При виде этого, о госпожа моя, я ударил себя по лицу и залился слезами, и разорвал на себе одежды, и бросился с воплями и криками на землю. Но мой юный друг был мертв, и судьба его свершилась, чтобы оправдать слова астрологов.

И я поднял глаза свои и руки свои к Всевышнему и сказал:

— О Властитель мира, если я совершил преступление, я готов получить возмездие от праведного Твоего суда!

В ту минуту я бестрепетно готов был взглянуть в лицо смерти. Но, о госпожа моя, ни зло, ни добро не внемлет нашим желаниям. И я не мог более переносить вида этого места; когда же я подумал, что отец юноши, торговец бриллиантами, должен прибыть сюда в конце сорокового дня, я поднялся по лестнице, вышел и запер подземелье и засыпал его землей, как это было раньше. Потом я сказал себе: «Я должен видеть, что здесь произойдет, но мне нужно спрятаться, иначе я буду убит этими десятью рабами, которые наверно предадут меня самой злой смерти!»

И я опять взобрался на большое дерево, которое стояло вблизи входа в подземелье, и я уселся на нем и начал выжидать. Час спустя я увидел, как на море появилось судно со стариком и его рабами; и все они сошли на землю и поспешно прошли под деревом, но, когда они увидели, что здесь лежит совершенно еще свежая земля, они начали беспокоиться, и старик почувствовал уже, что душа его отделяется от тела. Рабы же начали тотчас копать землю и сняли ее, и все спустились вниз.

Тогда старик начал звать сына по имени громким голосом, а юноша не отвечал ему, и все принялись искать его и нашли его лежащим на постели с пронзенным сердцем.

При виде этого старик почувствовал, что его душа уходит, и он лишился чувств, и рабы начали плакать и сокрушаться; потом они вынесли на своих плечах старика по лестнице, а за ним мертвого юношу; и они начали опять копать землю и завернули юношу в саван и похоронили его. Потом они перенесли старика на судно, и взяли с собою все сокровища и все оставшиеся припасы, и отчалили, и скоро скрылись в морской дали. И вот в таком бедственном положении я сошел с дерева и начал думать о своем несчастье, и я горько плакал, и в отчаянии принялся ходить по маленькому острову, и ходил так весь день и всю ночь.