Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Ты будешь зашит в эту баранью шкуру и положен на террасе этого медного дворца. Тогда большой коршун, называемый Рух, который в состоянии унести целого слона, примет тебя за настоящего барана, подлетит к тебе и подымет тебя под самые облака, а потом опустит тебя на вершину высокой горы, не доступную ни для одного человека, и там приготовится пожрать тебя. Тогда ты вот этим ножом, который мы даем тебе, разрежь баранью шкуру и выйди из нее; тогда ужасный Рух, который не ест людей, не станет есть и тебя и скроется из твоих глаз. Тогда ты иди вперед, пока не достигнешь дворца, в десять раз большего, чем наш дворец, и в тысячу раз великолепнее его. Этот дворец весь обложен золотом, и все стены его усажены крупными драгоценными камнями, и всюду на нем изумруды и жемчуга. Войди в его открытые двери, как входили и мы сами, и ты увидишь то, что видели и мы. Что же касается нас, то мы все потеряли свой левый глаз и понесли еще заслуженное наказание, и мы искупаем свою вину, делая каждую ночь все то, что ты видел. Такова наша история вкратце, ибо, если ее изложить подробно, она заполнила бы собой все страницы большой книги. Что же касается тебя, то теперь да свершится судьба твоя!

С этими словами, так как я не отказывался от своего намерения, они дали мне нож, зашили меня в шкуру барана и положили на террасу дворца, а сами удалились. И вдруг я почувствовал, что меня схватила ужасная птица Рух, которая прилетела сюда; и вот, когда я почувствовал, что она меня опустила на землю, на вершину горы, я разрезал ножом баранью шкуру и вышел из нее, крича: «Кыш, кыш!», чтобы отогнать ужасного Руха, который тотчас же грузно поднялся и улетел. И я увидел, что это была огромная белая птица, своим объемом равная десяти слонам, а вышиною — двадцати верблюдам. Тогда я тронулся в путь, и я очень спешил, так как весь горел от нетерпения, и вот в полдень я приблизился к дворцу. При виде этого дворца, несмотря на описание его, сделанное десятью молодыми людьми, я был изумлен в высшей степени, ибо он был гораздо более великолепен, чем это можно было заключить из их слов. Огромные золотые двери, через которые я вошел во дворец, были окружены девяноста девятью дверями из дерева алоэ и из сандалового, и двери залы были из черного дерева с инкрустациями из золота и алмазов, и все эти двери вели в залы и сады, в которых я увидел собранные вместе все сокровища земли и моря.

Войдя в первую залу, я очутился среди сорока юных девушек, которые блистали такой красотой, что ум терялся, а глаза не находили, на которой из них остановиться, и я был в таком изумлении, что голова моя пошла кругом.

Увидав меня, все девушки поднялись и сказали мне:

— Да будет наш дом твоим домом, о гость наш, и да будет место твое над нашими головами и на наших глазах!

И они пригласили меня сесть и поместили меня на возвышении, а сами все сели внизу передо мною на коврах и сказали мне:

— О повелитель наш, все мы твои рабыни и твоя собственность, и ты наш владыка и венец на головах наших!

И после этого все начали услуживать мне: одна принесла теплой воды и утиральники и обмывала мне ноги; другая лила мне на руки благовонную воду из золотого кувшина; третья надевала на меня шелковую одежду с поясом, затканным золотом и серебром; четвертая подносила мне чашу с напитком восхитительного вкуса и аромата; и та смотрела на меня, а та улыбалась; одна подмигивала мне, а другая декламировала стихи; та протягивала ко мне руки, а эта изгибала передо мною свой стан; и одни говорили: «Ах!», и другие: «Ух!», и те говорили: «О ты, наш глаз!», а эти: «О ты, душа наша!», и иные: «О внутренность наша!» И одна говорила: «О моя печень!», и другая: «О огонь моего сердца!»

И после этого все они приблизились ко мне и начали меня гладить и ласкать и говорили мне:

— О гость наш, расскажи же нам свою историю, ибо мы здесь одни и давно уже без мужчины, и поэтому счастье наше неполно!

Тогда я несколько успокоился и начал рассказывать им свою историю, и так продолжалось, пока не наступила ночь.

Тогда принесли свечи необычайных размеров, и в зале стало светло, точно в яркий солнечный день. Затем разложили скатерть и принесли много вкусных кушаний и живительных напитков, и играли на разных увеселительных инструментах, и пели обворожительными голосами, и некоторые принялись танцевать, и все это продолжалось до тех пор, пока я не закончил есть.

После всех этих увеселений они сказали мне:

— О наш милый, теперь пришло время сна и других наслаждений; выбери сам одну из нас и не бойся обидеть остальных, так как каждая из нас (все мы, сорок сестер) проведет с тобою одну ночь. И потом каждая, когда вновь придет ее очередь, будет услаждать тебя в постели, и так будет во все ночи.