Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

Глава III. Русские святогорцы в XX — начале XXI в.

Русские обители накануне и в годы Первой мировой войны (1912–1918)

В 1912 г. международный статус Афона начал кардинально меняться, что самым непосредственным образом отразилось на русском монашестве Святой Горы. Уже происходившая весной 1912 г. война Османской империи с Италией и связанное с ней закрытие в середине апреля Дарданелльского пролива неблагоприятно отразились на жизни русских обителей Афона, так как непосредственное пароходное сообщение с Россией временно прекратилось. Самый крупный «караван» паломников (из нескольких тысяч человек), прибывавший ежегодно после Пасхи из Иерусалима, на этот раз был отправлен в Россию по железной дороге из Салоник, минуя Святую Гору. Только пароход «Лазарев» прибыл 6 мая на Афон и простоял четыре дня у Свято-Пантелеимоновского монастыря, ожидая свободного прохода в Дарданеллах. Часть пассажиров (150 мужчин) высадились на берег и разместились в монастырской гостинице, а другая часть (450 женщин) осталась на корабле. Из обители на пароход был послан иеромонах со святыми мощами для служения молебнов, кроме того, паломницам были розданы иконки св. вмч. Пантелеймона, религиозные книги, листки и оказана помощь продовольствием (хлебом и щами)[199]

.

Однако уже вскоре связь с Россией возобновилась. Так, 2 августа в Свято-Пантелеимоновский монастырь на две недели приехал давний друг обители викарий Московской епархии епископ Дмитровский Трифон (Туркестанов) в сопровождении двух российских археологов, в том числе профессора Георгиевского. 4 августа Владыка посетил скит Новая Фиваида, с 8 по 11 августа он ездил в Нагорный Руссик, Свято-Андреевский, Свято-Ильинский скиты и некоторые другие обители. 15 августа епископ Трифон покинул Афон[200].

27 июня вблизи русского монастыря вспыхнул пожар в скиту Ксенофонта, в тушении которого участвовала братия Руссика. Из Свято-Пантелеимоновского монастыря также направляли насельников для тушения вспыхнувшего 17 августа пожара в Дионисиате. В конце августа в Руссике, как и в других афонских обителях, был проведен сбор средств, отправленных в Константинопольскую Патриархию, для помощи пострадавшим от землетрясения в районе Дарданелл[201].

25 июня Кинот принял решение об открытии с 1 сентября училища в Карее, а 22 августа обязал монастыри послать в нее учеников, в том числе русских. Вскоре на Соборе русских келлиотов было принято постановление послать депутацию с иконой и адресом императору Николаю II ко времени празднования 300-летия дома Романовых[202]

, в чем греческие монастыри не стали принимать участие.

Определенные трения возникали и по другим поводам. Еще 6 ноября 1911 г. Кинот большинством голосов решил принять новый канонизм (устав) Святой Горы, против которого выступили антипросопы Руссика и Зографа, ввиду предусмотренного в нем сокращения числа келлиотов, а также изменения строя общежительных монастырей на «конституционный» с эпитропией и планируемого утверждения Константинопольским Патриархом игуменов, не зависимых от него ранее в этом отношении. 31 октября 1912 г. в Киноте большинство антипросопов (14 из 20) подписали два протокола: о сингилионе Патриарха, сокращавшем максимально возможное количество насельников келлии до шести (что больно ударяло по русским обителям), а также о новом канонизме. Эти протоколы первоначально не подписали антипросопы шести монастырей — трех славянских и трех греческих. Однако уже 10 ноября их число сократилось до четырех — свои подписи поставили антипросопы Лавры св. Афанасия и Хиландара, причем последний заявил антипросопу Руссика, что сделал это «ради формы», посчитав, что протоколы все равно выполняться не будут[203].

1 октября Братство русских обителей (келлий) подало прошение российскому генеральному консулу в Салониках относительно участившихся нападений разбойников с предложением ввести охрану Афона смешанной македонской жандармерией, включив туда по 25 греков, турок и болгар, так как 20 имевшихся полицейских-сардаров в основном охраняют только Протат[204].

В то время уже начало ощущаться приближение войны на Балканах. 17 июня возглавлявший османскую администрацию на Афон чиновник-каймакам обратился в Кинот от имени правительства с просьбой о выделении монастырями пожертвований на покупку аэропланов для турецкой армии. Кинот не нашел возможным отклонить эту просьбу, но прежде решил обратиться в Морское министерство с вопросом, получило ли оно деньги, ранее собранные афонитами на турецкий флот[205].