Тысяча начал и окончаний

Но вот он здесь, улыбается той самой глупой улыбкой, его идеально чистая куртка из черной шерсти застегнута доверху, сверху наброшен клетчатый шарф фирмы «Берберри», от капелек мартовского дождя его волосы блестят. Руки он держит в карманах, приветливый и совсем не страшный. Совсем не страшный.

– Я знал, что найду тебя, – произносит он, и в этот момент мне хочется подбежать к нему и убежать от него, одновременно.

– Как ты меня нашел?

– Ты оказалась именно там, где я предполагал тебя найти, – он подходит к прилавку и вынимает одну руку из кармана. – Я знал, что это твое, и хотел, чтобы это было у тебя, – он осторожно кладет золотой пайал на шелковистый рубиновый бархат одного из футляров. Браслет кажется живым, он похож на змею, которой не хочется танцевать, но ее заставляет это делать мелодия заклинателя. – Он должен быть у тебя.

– Он не мой, – говорю я.

– Нет, он твой, – Ник криво улыбается, но с оптимизмом. Через его лоб тянется маленький шрам, точно над правой бровью; я не заметила тонкий и едва заметный рубец в мелькании огней на вечеринке. Единственный недостаток его лица. Не успев сдержаться, я протягиваю к нему руку. «Раскроили голову». Точно так, как сказала моя мама.

– Сони, – говорит он и берет меня за руку. У него холодные руки. – Я знаю, это ты. Но я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно.

С этими словами он поворачивается и выходит из магазина.

Только после его ухода я замечаю, что он оставил пайал. Именно в этот момент Ма выбегает из задней комнаты, несомненно, готовая очаровывать очередного покупателя.

– Кто приходил? – спрашивает Ма, глядя на пустое пространство у прилавка. – Они уже ушли? – Несколько мгновений она выглядит разочарованной – я никогда не стану ее лучшей продавщицей, – но протягивает руку, тайна буквально распирает ее кулак. – Я должна тебе показать, – говорит она, задыхаясь. – Помнишь, я говорила о Сундере. Ты мне не поверила. Но это, он сделал для меня. – Она раскрывает ладонь и показывает блестящую змею, волшебный талисман, от которого у меня стынет кровь в жилах. Золотой пайал, затейливо выкованный, идеальная копия того, который оставил Ник.

Послесловие автора

Мирза и Сахиба

Пенджабская народная сказка

Этот рассказ вдохновлен сказкой о нечастной горюющей Сахибе и о судьбе, которую она для себя выбрала. В древних индийских народных сказках и легендах имена влюбленных Мирзы и Сахибы часто вспоминают вместе с другими бессмертными любовниками, такими как Лейла и Меджнун, Хир и Ранджа, Сони и Махивал. В то время как другие прославляются в качестве блестящих примеров «единственной настоящей любви», любовь Мирзы и Сахибы – это предостережение, пара погибших влюбленных обрела бессмертие в элегии о страсти, семейной драме, предательстве и убийстве.

Как гласят старые истории, самая красивая девушка в пенджабской деревне Кева, юная Сахиба, находит любовь в объятиях прославленного лучника, Мирзы, сына друга, который стал врагом, но семьи этой пары не разрешают им воссоединиться. Однажды ночью ее договариваются выдать замуж за чужака, и она убегает вместе с Мирзой, они надеются прожить счастливо всю оставшуюся жизнь. Но братья девушки, узнав о побеге влюбленных, отправляются в погоню, чтобы схватить их и вернуть обратно, разлучить их раз и навсегда. Сахиба, зная о погоне и опасаясь за жизнь братьев, – которые наверняка проиграют бой искусному лучнику Мирзе, – опустошила его колчан и сломала стрелы, когда ее возлюбленный спал в ветвях баньяна. Деревенские жители нашли Мирзу со стрелой в горле.

Я задумалась о том, что бы случилось, если бы предательница Сахиба и ее давно потерянный возлюбленный воссоединились в другой жизни, в жизни, в которой Сахибе пришлось бы жить, зная о последствиях своих поступков. В жизни, где тень той девушки, которой она была прежде, существовала бы как зеркало прошлого – в облике нашей решительно сбитой с толку главной героини. В этой жизни новый Мирза мог бы стать немного навязчивым преследователем под влиянием истории его прошлой любви и судьбы, которая проигрывается в его голове. Это привело к возникновению восхитительного любовного треугольника.

Алиетт Де Бодар

Счет на ярко-красных костяшках

Если смотреть издалека, то стена полностью закрывает мир Кам и Там, как кожа зажившую рану.

Стена сложена из грубо обтёсанных камней, обыкновенных, если не считать их цвета, белого и полупрозрачного. Потом она взмывает вверх, постепенно разворачиваясь, вырастает и превращается в купол, на котором появляется узор из темно-синих линий – там, где должно быть небо; он похож на прожилки листа или на вены трупа.

Когда они подходят ближе – и тень стены сгущается, поглощая их собственные тени, – даже солнечная, всегда оптимистичная Там умолкает.

– Мы можем повернуть назад, Старшая сестра, – говорит Кам. – Это был просто сон.