У Черных рыцарей

- А Аделу можно взять с собой?.. Всю жизнь казалось: никогда ее не прощу! И всех остальных тоже. А теперь, когда увидала, как она постарела, какая стала беспомощная... Странно как-то. Все горести вдруг забылись, а помнится только хорошее: бескрайние дороги, воздух, напоенный ароматами трав и горьковатый от дыма костров, звездное небо, огромным шатром раскинувшееся над табором, тихое ржание стреноженных коней, хруст сена у них на зубах...

- Прошлое всегда мило, Агнесса! Горечь и беды слишком обременительная ноша, чтобы всегда таскать их за собой. И лукавая служанка-память старательно пересевает все давние события сквозь сито, оставляя на поверхности лишь приятное и хорошее. Остальное - запирает в сундук, прячет в самые потайные уголки. Ведь если часто возвращаться к тяжелым воспоминаниям, не хватит сил жить. Можно согнуться под их тяжестью.

- Возможно, и так! Иначе мне бы не захотелось поехать в табор... А вот и Адела! Остановитесь на минуту!

Старая цыганка нерешительно подошла к машине и вопросительно поглядела на Агнессу.

- Садись, Адела! Скажи, куда ехать...

- Адела? Разве я когда-нибудь уже гадала сеньоре? Где-нибудь в другом месте? Не припомню, чтобы мы бывали в этих краях.

- А я тоже гадалка. Только в отличие от тебя умею заглядывать лишь в прошлое, - пошутила Агнесса. Старый Петро жив еще?

- Увидишь! - коротко отрубила Адела, забилась в уголок на заднем сиденьи и съежилась так, словно старалась занять как можно меньше места, хотя рядом с ней никого не было.

За всю дорогу цыганка не произнесла ни слова. Иногда в зеркальце можно было поймать ее взгляд, устремленный на Агнессу: растерянно-настороженный и вопросительный. Только когда вдали замелькали круглые верхушки шатров, Адела закрыла глаза, то ли устав от езды, то ли удовлетворив свое любопытство и придя к определенному выводу.

Появление машины вблизи табора не вызвало переполоха среди его обитателей, в это время здесь было пусто. Солнце стояло высоко, все взрослое население и старшие дети еще бродили по улицам и дворам города в поисках поживы. Самые маленькие, игравшие среди шатров и под возами, с веселым смехом помчались навстречу приезжим, но, увидав среди них Аделу, остановились поодаль, пораженные не столько сердитым окриком старухи, сколько ее окружением.

Обежав глазами шатры, Агнесса сразу узнала шатер атамана. Он был выше и больше всех остальных. Прежний страх сдавил ей грудь. На миг она снова почувствовала себя прежней простодушной любопытной девчонкой, безрассудно переступившей запретную границу. Пришлось оплатить это дорогой ценой. А ведь тогда она была для табора больше "своя", чем сейчас! Не следовало, не следовало сюда ехать, бессмысленно было надеяться, что на сей раз удастся поладить с племенем того народа, кровь которого течет у тебя в жилах.

- Что же ты остановилась? Пошли! - Адела не оглядываясь пошла вперед. Фред и Агнесса двинулись следом за ней.

Словно в тумане увидела она, как дрогнул войлок, закрывавший вход в шатер, и перед ними выросла высокая мужская фигура.

- Мария! - спокойно сказала Адела, словно появление Марии здесь было явлением обычным.

Атаман цыганского табора неторопливо шагнул вперед. Теперь Агнесса видела не только фигуру старого цыгана, но и его лицо. К ее удивлению, оно совершенно не изменилось. Та же самая пышная черная шевелюра, без единого седого волоска, так же остро глядят табачного цвета глаза и влажно поблескивают ровные белые зубы. Только черты лица стали суше и обозначились резче.

- Мария? - переспросил он тоже спокойно, окидывая молодую женщину зорким взглядом с ног до головы. - Что ж, заходи, коли пришла, и вы, сеньор, тоже. Она-то знает, - кивнул он в сторону Агнессы, - а вот вы... - старик насмешливо поглядел на Фреда, вам может показаться в диковинку такое жилище.

- Во время войны многим из нас пришлось привыкать к кочевой жизни, и такой шатер показался бы нам дворцом.

- Ну, если так... - Атаман закинул войлок на верх шатра и закрепил его специальной планкой.

Солнечные лучи осветли середину шатра и его заднюю стенку, где поверх мешков, набитых всяким скарбом и покрытых попоной, высилась гора подушек. Бросив две из них на тугой брезент, служивший полом, хозяин предложил гостям сесть. Сам же, пренебрегая такими удобствами, опустился прямо на брезентовый пол.

- Много воды утекло с тех пор, как ты уехала от нас, - сказал старый цыган, теперь уже с откровенным любопытством рассматривая Агнессу. - Ты что, действительно сеньорой стала или одной из этих?..

Он не договорил из каких, но молодая женщина отлично его поняла, и щеки ее сначала покраснели, потом побледнели.

- С твоей легкой руки, атаман, я и впрямь могла стать... такой. Но банкир Менендос женился на мне, - с укором вырвалось у Агнессы.

- Значит ты сеньора, да еще богатая, - спокойно констатировал Петро. Зачем же тогда пришла? Покрасоваться?

- Я цыганка. Верно, потому.

- Поздновато же ты об этом вспомнила!