У черта на куличках

Ваня резко оборачивается, принимая слова на свой счет. Голос вздымается над рекой как мост, но бьет далеко. Ваня выискивает того, кому это прокричали. Через мгновение с одного берега на другой проносится свора парней – под бешеное улюлюканье они загоняют Эрку. Ваня бросается следом за ними; камни скрипят у него под подошвами; в ушах стучит и во всем мире вокруг стучит, словно он бежит внутри собственного сердца.

Пятеро оттесняют в угол шестого и резко останавливаются. Паруса их грудных клеток неровно вздымаются, натягиваемые силой клокочущих легких. Солнце палит лица, отпечатывая на каждом из них свет и сощуренную гримасу. Вожак, что пригнал стаю, бездействует, наблюдая за тем, как успокаивается гонка и легкие. Как останавливается время. Загнанный зверь еще чуть-чуть отступает, медленно отодвигая тело к стаканам помойных баков.

– Ну что, допрыгался, уродец?

Эрка вытаскивает руки из карманов – обнаженные когти повисают вдоль тела, словно инструменты, – и усмехается. Зубы у него острые, глаза горят, как звезды, взгляд злой, но лицо красивое, хоть и кажется больным из-за страшной бледности. Ваня вцепляется в острый край дома и ждет: что будет. Кровь бьется у него в ушах – брызги и пена омывают кости; сердце вопит под ребрами, продолжая бежать дальше; дыхание прерывистым паром выскальзывает изо рта. Он обвивает пальцами шершавые кирпичные выступы, всматриваясь в танец темных теней: как пешки оттесняют ферзя, как тот пятится, не переставая улыбаться. Ваня не знает, что ему делать, как прекратить игру. И вдруг – уныло и празднично гирлянда мусорных баков позади Эрки вспыхивает, подняв за его спиной крыло огня и дыма. Гончие, вздрогнув, отпрыгивают от зверя. Один из них достает телефон из кармана куртки и начинает снимать. Ваня отчаянно выкрикивает: «Пожа-а-ар!» – и выходит на свет. Все разом поворачиваются к нему, так что и Ваня попадает в кадр. Он замирает под прицелами бессмысленных взглядов, над которыми простирается дым, он всё еще оглушен отголосками собственного крика. Где-то наверху грохочет окно, разворачивая глаза и головы. Морщинистый голос вопиет в тишине: «Ироды проклятые, что ж вы делаете?». Ваня вытягивает руку и палец, указуя перстом на свору: «Это всё они». Один ирод было замахивается, но голос, к счастью, добавляет: «Я вызвала милицию!»

– Ты еще получишь свое, – гавкает Серый, злобно глядя на Эрку, потом переводит взгляд на Ваню и добавляет: – Ты тоже.

Огонь гаснет быстрее, чем вспыхнул. Дым растворяется в подрагивающем холодном воздухе вместе с участниками несостоявшейся потасовки. Порозовевшее солнце безучастно раскрашивает стены двора, оголяя все его раны и трещины, как будто вновь причиняя вред. «Битва всегда где-нибудь продолжается», – думает Ваня, наблюдая за превращениями, пока взгляд его не спускается с крыш на землю и не останавливается на Эрке, который как ни в чем не бывало цепляет пинцетом когтей жесткий шов капюшона и встраивает в него свою голову, будто укладывает ее в расщелину, а после вытаскивает из кармана помятую пачку (надпись на упаковке: «СЛЕПОТА»), вытряхивает на фарфоровую ладонь обломки трех сигарет (они темнее, чем его кожа), прихватывает самый длинный из них, треснувший по линии (остальные отбрасывает), пристраивает к губам, надорвав зубами поврежденный фильтр и сплюнув его на землю (туда же летят налипшие на язык крошки табака), и просто так – без зажигалки, без спичек – прикуривает. Кончик короткой белой соломинки загорается сам собой, сухо потрескивая. Ваня хмурится, отсматривая весь ритуал.

– Как это возможно? – спрашивает он, имея в виду «без огня».

Эрка пожимает плечом.

– Сила желания? – произносит он с какой-то неуверенной интонацией, как бы говоря: «Знаешь, лень что-то выдумывать».

– Надо будет сказать Рите, чтобы в следующий раз сильнее хотела, когда у нее опять закончатся спички.

Ваня смотрит на дымящийся кончик сигареты и на самого Эрку, чье лицо кажется ему смутно знакомым.

– Как вариант, – отвечает Эрка и уходит, выдыхая в воздух беспомощные струйки дыма, похожие на чьи-то смутно знакомые тощие хвосты.

Ваня идет домой, утюжа асфальт подошвами кед и подгоняя вперед попадающиеся ему на пути мелкие камешки. Перед глазами плывут всполохи пламени, прыгающие по земле, по окнам, по крышам домов. Они принимают формы людей и деревьев, и всё вокруг покрывается рыжим сиянием, превращаясь в огромный костер. Дым бьется в небеса, унося с собой закручивающиеся седыми клубами и растворяющиеся друг в друге лица Эрки. Ваня чешет веки ладонями, отгоняя видения, сметает их с ресниц кончиками пальцев.