У Дона Великого на берегу

Опять краем уха прислушивается великий князь рязанский к речам своих князей, бояр и иных советников. Лаются, ровно бабы на базаре. Пустое всё! Его последнее слово решало всегда. И ноне так будет. А каково оно, его слово? Темно ещё и самому великому князю. По-всегдашнему не хозяин он своей судьбе. Как у Дмитрия московского дела сложатся? Что у Мамая и Ягайлы? Ждёт своих тайных людей. Известий чает с нетерпением.

Стукает легохонько дверь. В думную палату бесшумно, в мягких зелёных сапогах по золотистому бухарскому ковру входит отрок. Приблизясь к великому князю, наклоняется к самому его уху:

Гонец из Коломны...

Вот оно! Олег Иванович отпускает слугу, обращает взор к советникам. Те на великого князя глядят во все глаза. Скрытен Олег рязанский. Таким уродился, а жизнь доучила. Потому молвит бесстрастно:

— Подумайте без меня, братья-князья и бояре.

И выходит стремительно, лёгким своим шагом.

Переглянулись князья и бояре. Иные брови насупили: али

холопы, чтобы ждать вот так князя? Иные шеи вытянули: вдруг донесётся какое слово. Боярин Фёдор Глебович голову уронил, захрапел с присвистом. От храпа своего тотчас проснулся. Бороду вперёд выставил: я, мол, тут. В бодрствовании и здравом уме, готовый великому князю дать совет!

Великий князь Олег Иванович сбежал по лестнице, сопровождаемый отроком. Толкнул одну дверь, другую, третью и очутился в малой каморе, где ждал его только что прибывший гонец.

Кабы был тут Бориска, тотчас опознал бы молодого гудца, что тешил гостей с сивобородым старцем на памятном пире у великого князя московского. На том самом, что прерван был известием о Мамаевом походе,

Гудец низко поклонился великому князю рязанскому.

— Ну, что там? — требовательно спросил князь.—Рассказывай, да потолковее!

Был, видно, в затруднении гонец. Начал осторожно:

— Божьим промыслом огромное войско собрал князь Дмитрий...

Сверкнул великий князь рязанский тёмными очами.

— Кому служишь?!

— Тебе, Олег Иванович! Кому ж ещё?

— Так и говори без увёрток!

Обстоятельно докладывал гудец обо всём, что видел и слышал в Коломне. Дело знал. Умел в нужное время быть в надобном месте. Но чем далее слушал великий князь Олег ,Иванович, тем становился сумрачнее. Выходило по всему, Дмитрию московскому удалось собрать доброе войско, исполненное решимостью лечь костьми, а побить Мамая.

Отрадно было Олегу, что многие города и княжества уклонились от призыва Дмитрия прислать свои полки. Однако и то, что было у московского князя, являло собой могучую силу. И ещё одно горечью ложилось на душу великому князю Олегу. Верен ему гонец Лёшка. Он сам, отец его, деды и прадеды служили рязанским князьям. А не может скрыть радости, повествуя о московском войске. Укорил:

— Ты, Лёха, словно поёшь славу Дмитрию-то?! Смутился гудец:

— Так ить против поганых идёт. Против окаянных басурман, что терзают и нашу Рязанскую землю. Да её ли одну?!

Вот оно опять! Исконный рязанец, а к Москве вражды нет. Холоп, а его, великого князя, без умысла укоряет в себялюбии. Печется, радеет не только о Рязани-обо всех русских землях.

— Верно, Лёха. Все мы русские. Да ведь всё ли одно кто будет править Русью? - молвил, стараясь успокоиться великий князь.— Иль ты хочешь видеть на рязанском престоле Дмитрия?

— Сохрани господь! — в испуге отшатнулся Лёшка.

Но проницателен Олег Иванович. Видит — не Дмитрия и Москвы боится верный холоп. Опасается его, Олегова, гнева.

Прав был великий князь рязанский. Закроет Лёшка-гудец глаза, и колышется перед ним волнами коломенское Девичье поле. И гложет тайная мысль: там бы ему, Лёшке, быть, в Дмитриевом войске. Идти бы на злую ордынскую силу. За Русскую землю. Да разве князю скажешь? Он с московским в жестокой вражде. А славно бы было по Мамаю ударить всеми русскими городами, всеми княжествами! Знал Лёшка, так думают многие мужики на Рязанской земле. Поди, в других — тоже.

Того более. Сведал, иные рязанцы самовольно примкнули к Дмитрию. Идут с ним против Орды. Доносить ли о том великому князю? Не выдавать. О том ли речь? Напротив. Подсказать Олегу Ивановичу, куда тянутся его люди. С кем и где хотят быть.

Осторожно, будто ступая по тонкому осеннему льду, заметил Лёха:

 — В Коломне, в Дмитриевом войске, кажись, и наши есть....

— Сколько? - впился глазами великий князь. Кулаки сжал.— Кто?

Лёха разом на попятный:

— Сказывают, мало. Сам не видал, брехать не буду.

— Ладно, — кивнул великий князь, точно не ведая, о чём рвётся молвить Лёшкино сердце.- Спасибо за службу!

 Хлопнул в ладоши. Вошедшему отроку:

 — Проводи в людскую. Вели накормить-напоить, как надобно!

— Спасибо!-поклонился низко приметно повеселевший Лёха.

— Постой! — внезапно вспомнил великий князь.— А где Хряк? Пошто один пришёл? Замялся гонец.

— Ну?!

— Отстал. Пожалился, будто занемог. Велел идти одному.

Помрачнел Олег Иванович.

— Сказался больным али и впрямь захворал?

Пожал плечами Лёха.

— Ладно, иди! — отпустил.

Медленно поднимался в думную палату великий князь. Размышлял. Выгадывал время.

Зашевелились, задвигались Олеговы советники, едва он ступил в думную палату. Остановил движением руки: