У Лаки

– Надеюсь, он был честен с вами об этой части своей жизни, – проговорила Ширли. – Игры какое-то время серьезно его губили. Я доподлинно знаю, что как-то он просадил в рулетку двадцать тысяч зараз. Вскоре после Третьего апреля. Может, будь ты Мердок или Паркер, ты и позволишь себе выкинуть такую сумму. Но если ты Лаки – нельзя.

– Он рассказал мне о стройке, неудачной. Потом появились вы. Сколько вы заплатили ему за франшизу?

– Сколько мы дали по версии Лаки?

– Он не сказал. Но у меня создалось впечатление, что цифра небольшая.

– Лаки навешал на себя долгов. Он исчерпал свои возможности, – сказала Ширли. – Мы появились вовремя. Обидно, если он до сих пор жалеет о сделке. Всем нужно двигаться дальше, верно?

– Прошу заметить, – добавил Сэм, – мы успешно расширили франшизу. И сохранили два-три греческих блюда, которые Лаки добавил в меню. В те времена всем было известно, что в этих кафе не подают греческую кухню.

– Какова точная сумма за покупку франшизы?

– Мы не назовем вам сумму сделки. Конфиденциальная информация. И мы уже живем дальше, как и говорили. Мы закрыли франшизу… когда?

Она посмотрела на Сэма.

– В девяносто первом, – ответил тот.

– Мы закрыли рестораны, потому что люди больше не хотели так питаться. Они хотели тайскую, сычуаньскую кухню и им подобное. Они хотели сидеть в старомодных пабах и вкушать хорошую еду. Посмотрите на это место. Это рай. Разумеется, «У Лаки» было эпохальным местом. Частью истории. Но всему свое время. К девяносто первому году три четверти предприятий стали убыточными. Культура питания изменилась. Мы переросли старую привычку ходить в закусочные.

– Мы создаем то, чего люди хотят? – мы всегда этим занимались. Это несложно, – добавил Сэм.

– К тому же, – продолжила Ширли, – большинство из поколения детей, выросших в этих кафе, не пошли в бизнес родителей. Они поступили в университеты. Они сформировали средний класс в следующем поколении. Опять же, возможно, именно на это и был изначальный расчет. Не знаю – спросите об этом Лаки.

– Мне бы очень помогло, если бы я знала стоимость сделки, – сказала Эмили.

Само собой, они скрывали сумму по каким-то причинам. Может быть, был какой-то иной способ узнать стоимость продажи франшизы. Она чуяла удачу рядом. Чувствовала, что цель совсем близко. Так бывает, когда задание кажется трудным или невозможным долгие месяцы, а потом вдруг в конце тоннеля виден свет. Словно ты выдавил из себя все нытье и беспокойство.

– Не можем сказать, – ответила Ширли. – Вместо этого можем поделиться чем-нибудь другим. Что вы хотите знать?

– Лаки не так много рассказал о начале бизнеса.

– Мы мало знаем о жизни Лаки до франшизы, – покачала головой Ширли. – Ходили слухи, что ему внезапно досталась приличная сумма денег и это стало началом.

– Откуда у него взялись деньги? – спросила Эмили.

– Ходили две версии, – ответила Ширли. – Одни говорили, что деньги были получены в результате аферы со страховкой, что совсем не похоже на Лаки. Другие утверждали, что это были деньги семьи.

– Мы не можем ничего подтвердить, – вставил Сэм. – Это слухи из другого времени.

– Он не говорил мне про наследство, – задумчиво протянула Эмили. – Знаю, что его родители были небогаты.

– Он скажет вам то, что хочет, чтобы вы знали, – хмыкнула Ширли. – И нельзя его винить за желание контролировать то, как будет преподнесена его история. Для вас это просто статья. Для него – это жизнь.

Официант принес еще одну бутылку вина, но Ширли взмахом руки ее отвергла, попросив взамен принести бутылку из Новой Зеландии. Эмили смотрела в никуда, размышляя о слухах про наследство. Да, она собрала все воедино.

Эмили полагалась на Лаки, а он продолжал все портить. Она полагалась на мужа, но он облажался. Ей был нужен Лиам как друг, но он не мог им быть. Ширли и Сэм строили из себя черт знает что, ослепленные своим успехом, ощущением собственной значимости, они хотели говорить о расширении франшизы. Как они разбогатели. Ширли с мужем думали, что эта история про них.

2

Пока Эмили обедала, пришло два сообщения. Она увидела их, вернувшись в отель. В первом Лаки напоминал Эмили про эфир завтра, начало в десять утра. Второе было от Майкла. По голосу он едва не плакал. Короткое сообщение, в котором он говорил, что почти не спал ночью.

«Не знаю, люблю ли я Терезу», – заканчивалось сообщение.

Не став отвечать, Эмили позвонила матери в Ипсвич, благо на карте оставался лимит на международные звонки.

– Как дела с Майклом? – спросила Хайди. – Он заглаживает вину?

– Ничего нельзя загладить, мам, – ответила Эмили. – Когда Иэн жил в Австралии, давал ли он кому-нибудь крупную сумму?

– Понятия не имею, дорогая. Знаю только, что, когда он жил в Сиднее, помимо зарплаты в его распоряжении была какая-то сумма денег, которую ему прислала семья после окончания университета. Он говорил, что потратил их впустую. Одному богу известно, на что он их выбросил. Я не хочу этого знать! Помню, он рассказывал, что семья была не в восторге от его решения. Хотя они и в целом были недовольны им.