У вас один общий друг

– Да, все нормально, – ответил он, вернулся к телефону и, стараясь выглядеть безразличным, напечатал: – Как у нее дела?

– Ну-у-у, она собирается домой. Хочет вернуться к тебе, но я этого не говорила. Мне пора на корабль. Выйду в эфир через две недели. Удачи!

Айеша закрыла программу, завершила сессию на терминальном сервере и подошла к кассе.

– Классная футболка, – сказала она кассирше в футболке с видом Нью-Йорка, пока та отсчитывала монеты за двадцать минут интернета и чашку чая. – Были там?

– Только что вернулась, – приветливо ответила София Хьяльмарссон симпатичной американке, изучающей китов, которая только что, сама того не подозревая, круто изменила жизнь ее сестры-близняшки.

Гровер смотрел на слова, высвечивающиеся на экране телефона. Он ждал их несколько месяцев, словно капитан суденышка, затерянного в бурном море, который день и ночь держит прожектор включенным, надеясь хоть немного рассеять туман. И вот эти слова – пусть и не от первого лица – прозвучали. Хочет вернуться к тебе. А он делит постель с Элис Квик, девушкой из пекарни, напряженно читающей необъятный желтый учебник толщиной с ее туловище. Она не особенно хорошо соображает в математике и естественных науках, но все равно пытается запихнуть знания в мозг, словно в переполненный чемодан. Элис Квик, которая отчаянно нуждается в поддержке и упорно отказывается в этом признаться.

Дорогой Гровер, я в затруднительном положении.

ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 18 ДНЕЙ.

Элис сварила кофе в кофеварке Билла и Питтипэт за тысячу четыреста долларов, жадно выпила четыре дорогущие чашки горячего напитка и вскоре ощутила некоторый переизбыток бодрости. Дрожа от перевозбуждения и чувствуя совершенный сумбур в голове, она решила дать себе день отдыха и, к ее чести, вполне разумно распорядилась свободным временем: почитала сплетни на «Жеваном кроте», ответила на письма и рано легла спать.

ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 17 ДНЕЙ.

Элис проснулась бодрой и после скромных полутора чашек кофе почувствовала себя готовой к подвигам. На календаре – двадцать четвертое августа; если верить Уинстону Черчиллю, обосновавшемуся на кухне Билла и Питтипэт, настало время второго пробного теста.

Ровно в десять утра Элис села за широченный обеденный стол и принялась наблюдать за секундной стрелкой на циферблате. Девять, десять, одиннадцать…

Начали.

В течение следующих семи часов Элис продиралась сквозь дебри четырех разделов пробного теста номер два. Когда часы пробили пять, она встала, добрела до барной тележки в гостиной, налила себе из первой попавшейся бутылки – ей было невдомек, что это возмутительно дорогой виски, – плюхнула в бокал пригоршню кубиков льда, плеснула воды и вернулась на место, чтобы узнать оценку. Она прочла количество набранных баллов, перечитала еще раз и еще, потом откинулась на стуле, залила в себя виски и постаралась осознать полученный результат.

Четыреста девяносто девять.

Пожалуй, неплохо.

Элис взглянула на закатное небо. Четыреста девяносто девять – на целых одиннадцать баллов выше, чем в прошлый раз! Если прыгнуть еще на одиннадцать, а потом еще на шесть, получится пятьсот шестнадцать, вожделенная стратосфера девяносто пятого процентиля. До него целых семнадцать баллов.

Элис проверила телефон, напомнив себе, что ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 17 ДНЕЙ. Семнадцать баллов за семнадцать дней. Никогда, никогда, никогда не сдавайся.

Следующий пробный тест – через девять дней. Нужно набрать пятьсот восемь баллов. Она справится, но для этого нужно превратиться в машину. Лишь благодаря скрупулезному соблюдению режима, включающего в себя учебный план, а также распорядок занятий, сна и питания, трансформация станет возможной. Нет, не просто возможной, ибо физические основы функционирования такой машины гораздо сильнее, чем просто возможность: при подобном режиме трансформация неизбежна. Элис построила машину и забралась внутрь с целью провести в ней следующие девять дней своей жизни.

ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 16 ДНЕЙ.

Элис почти ни с кем не разговаривала. Каждое утро она выходила из квартиры. В коридоре не было ни души. Лето. В лифте – никого. Возможно, Джоан или Джоанна с восьмого этажа при виде Элис молча приподняла бровь, а потом разболтала Джоанне или Джоан, что Квики в нарушение запрета сдают квартиру, однако ни одна из них ни разу не заговорила с Элис. Даже швейцар с ней не здоровался.

ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 15 ДНЕЙ.