У вас один общий друг

– Нет. В следующую субботу. Через восемь дней. Сможешь пойти?

– Думаю, да.

– Обещаешь?

Лицо Гровера изменилось: он наморщил лоб, задвигал бровями, будто мозг перегрелся, и он отчаянно пытался его перезагрузить.

– Все хорошо?

– Да, – спокойно ответил он. Как-то даже слишком спокойно. – Сядь, Элис.

Она послушно села. Гровер тоже сел, но не рядом, а с другой стороны стола, немного помолчал, собираясь с мыслями, и снова встал.

– Погоди, мне нужно закончить с вещами.

Он ушел в комнату и принялся укладывать одежду в сумку, а Элис осталась ждать, стараясь не думать о том, что это было. Даже из кухни она ощущала тревогу, с которой он открывал и закрывал ящики комода и расстегивал пуговицы рубашек, чтобы снять их с плечиков.

Наконец Гровер застегнул сумку, вернулся за стол, на то же место, откуда поднялся, а потом заговорил, четко и размеренно.

– Элис, я должен быть с тобой честным, – изрек он. – Я не могу обещать, что пойду с тобой на похороны.

– Ничего страшного.

– Ничего страшного?

– Ну да. Я схожу сама. – Услышав эти слова, Гровер явно испытал облегчение. – Могу я узнать почему?

– Лучше не надо.

– Почему?

– Я сказал, лучше не надо.

– О господи. – Теперь уже и Элис занервничала. – Выкладывай, в чем дело, иначе я полчаса буду тебя донимать. Чем тратить время, лучше скажи сразу.

Не видя другой возможности, Гровер решился.

– Я не могу обещать, что пойду с тобой, поскольку не уверен, что к следующей субботе мы еще будем вместе.

– Что?

– Хочу сразу оговориться: мне пришлось принять крайне трудное этическое решение. Ситуация весьма щекотливая, из нее невозможно выйти, не причинив кому-то боль. Я не хотел поднимать эту тему за шесть дней до твоего экзамена, поскольку знаю, как он для тебя важен, и понимаю, что подобный разговор может разрушить моральный настрой и ухудшить баллы, однако ты не оставила выбора. Разумеется, я ни в чем тебя не упрекаю, – поспешно добавил он. – Несколько дней назад… Нет, несколько месяцев назад… Несколько лет назад я познакомился с девушкой по имени Лучия, и мы полюбили друг друга. Точнее, я полюбил, а она меня – не очень, по крайней мере, не сразу. И не в середине. И не в конце. Особенно не в конце. Несколько месяцев назад мы расстались после двух замечательных лет, проведенных вместе. По крайней мере, мне эти годы казались замечательными. Мое сердце было разбито, но я решил, что жизнь продолжается. Потом я познакомился с тобой, хотя и понимал, что с этической точки зрения безответственно вступать в новые отношения, не окончательно пережив предыдущие. Также я понимал, что мои чувства к Лучии остывают, а к тебе, наоборот, разгораются; рано или поздно эти две прямые пересекутся, и ты превзойдешь ее в моих глазах. Я по-прежнему думаю, что такое возможно! Важно, чтобы ты знала: я считаю, у нас с тобой есть будущее, какого не было у нас с Лучией. Я смогу забыть ее и жить дальше. Так и будет. Наверняка. Я себя знаю и практически уверен, что так и будет.

Элис сомневалась, что сможет выговорить больше одного слога.

– И?..

– Несколько дней назад я узнал от общей подруги, что Лучия – после нашего расставания она уехала в Париж, и это опять же внушало мне уверенность, что я смогу вступить в отношения с тобой, не будучи обремененным сомнениями и сожалениями, – возвращается в Нью-Йорк. И хочет снова быть со мной.

– Так…

– В общем, в пятницу она прилетает в Нью-Йорк, потом ненадолго уедет в штат Мэн, но перед отъездом, в пятницу вечером, предлагает поужинать. И поговорить.

– Хм…

– Просто поговорить. Так она сказала. Мы обменялись парой писем. Прости, Элис. Мне было неприятно скрывать это от тебя, правда, я не делал ничего такого, что можно счесть неподобающим. В своих письмах я старался придерживаться сдержанного, даже холодного тона. Однако не могу обещать, что после пятничного ужина угасшие чувства не разгорятся вновь. Полагаю, в этом случае ты не захочешь, чтобы я сопровождал тебя на похоронах.

– Нет.

– Я хотел все тебе рассказать. Разумеется, я осознаю, что действовать за твоей спиной было неэтично, однако ситуация щекотливая. Думаю, ты и сама понимаешь. В четверг у тебя тест. Говорить что-то до четверга и сбивать тебя с настроя было бы неразумно, даже жестоко. Я не хотел проявлять жестокость, поэтому собирался промолчать, однако, учитывая смерть твоей подруги, которая, безусловно, является настоящей трагедией, мне пришлось сказать правду. А теперь я буду рад выслушать твое мнение.

Элис закрыла глаза, трижды глубоко вздохнула, потом открыла глаза и, убедившись, что в состоянии произнести хотя бы два слога, произнесла их:

– Отстой.