У Ворона две жизни

– Не жалуют? Глупость какая. Мы же защищаем их от нечисти.

– Ты росла в каком-то другом мире? – усмехнулся Кирши. – Люди ненавидят тех, кто сильнее. Тех, у кого власть. Тех, кого не могут понять.

И хоть голос его звучал ровно, а усмешка казалась дежурной, Василисе подумалось, что за этим прячется что-то большее, чем плохое отношение людей к Воронам. Что-то личное. У Василисы не было ответа, только желание доказать Кирши, что он неправ.

– Беремира в долине все любили, – сказала чародейка. – Он помогал жителям, а они – ему. Я ни разу слова плохого о нём не слышала.

– Думаешь, люди настолько глупы, что стали бы хаять чародея при его ученице?

– Нет, но… – Василиса не знала что ответить. Она вспомнила, как порой замолкали селяне, завидев её. Ну, нет, мало ли о чём они говорили. – Беремира все любили, – повторила она. – Меня всей деревней собирали в дорогу. Люди последнее отдавали, чтобы я…

– Скорее уехала? – с издёвкой перебил Кирши. – Неужели ни разу за семь лет ты не видела страха в их глазах? Этого испуганного, щенячьего выражения при взгляде на тебя?

Перед глазами Василисы всплыло растерянное лицо Миколки, когда она в шутку грозила превратить его в жабу. Внутри что-то неприятно шевельнулось, и Василиса поспешила отогнать воспоминания.

– Не бери в голову, – отмахнулся Кирши. – Пара-тройка заданий, и спорить нам будет не о чем.

Василиса хотела возразить, но аргументов у неё не нашлось. Она и сама понимала, что за свои двадцать лет видела непозволительно мало. Тринадцать лет она провела взаперти, не покидая родительский дом, а о жизни за пределами двора слышала лишь с рассказов няньки. В последующие же семь лет её мир расширился до размеров Тригорской долины и её немногочисленных жителей.

«Многое придётся наверстать», – протянул голос в голове.

Улицы Старой Марги окончательно опустели, укутанные в ночь. Кирши и Василиса приближались к островку света у широкого двухэтажного дома с соломенной крышей. Здание растеклось по двору, как подоспевшее тесто, выделяясь на фоне маленьких одноэтажных соседей. У распахнутых настежь дверей за пузатой бочкой сидели две женщины с чарками. Постоялый двор, поняла Василиса.

– Кого нелёгкая принесла? – проворчала одна из женщин, когда Василиса с Кирши привязывали лошадей под куцым деревянным навесом, с наполненными сеном яслями. Былинка тут же принялась жевать.

– Вороны, поди. Явились не запылились, – ответила другая. – Мужика твоего, поди, искать.

– И кто ж додумался их вызвать. Узнаю, ноги повыдергаю, – первая женщина, в которой Василиса угадала хозяйку постоялого двора, понизила голос, но чародейка услышала каждое слово.

Василиса бросила взгляд на Кирши. В его синих глазах и кривой ухмылке ясно читалось: «Ну? Что я тебе говорил?»

– Коек нет! – крикнула женщина. – Звиняйте, уважаемые!

Василиса стиснула зубы. Слова хозяйки звучали несправедливо и обидно: они же приехали помочь.

– Мы заплатим за ночлег, – Кирши отстегнул от седла катану и направился к женщинам. – Мы не собираемся жить за ваш счёт.

– Вы и так живёте за наш счёт. Мой и всех, кто платит подать в казну, – пробубнила хозяйка, но уже не так сурово. Видимо, мысль о прибыли смягчила её сердце.

– Ты умная женщина, – улыбнулся Кирши, а у Василисы от этой улыбки зашевелились волосы на затылке. – Могу я узнать твоё имя?

– Марфа я.

– Что ж, Марфа, – Кирши достал из кармана две монеты и положил на бочку, – нам нужна комната. Две кровати. Проводишь?

Монеты тут же исчезли с бочки и звякнули в кармане передника Марфы. Хозяйка проворно спрыгнула с табурета, взяла с бочки свечу и поманила за собой гостей.

– Пойдём.

В трактире, который занимал первый этаж, было темно и пусто. Марфа повела гостей к дубовой лестнице, ведущей на второй этаж.

– Так, значит, пропал твой муж? – Василиса решила не терять времени и расспросить Марфу о деле.

– Сожитель, – нехотя ответила Марфа.

– Сочувствую.

– Да туда ему и дорога. Слава Морене, если утащила его на тот свет. Жил за мой счёт, гадская душа. Паразит.

Василиса открыла рот от удивления и посмотрела на Кирши в поисках поддержки. Но тот не спешил присоединяться к беседе, вместо этого безучастно вглядываясь в темноту, которую не мог рассеять тусклый свет свечи в руках Марфы.

– Вы не ладили? – спросила Василиса.

– Как узнала, что он уж полгода как к Трифону захаживает, ласки как-то поубавилось.

Василиса ничего не понимала. Ну, ходил её сожитель к своему другу в гости. Что такого?

– Трифон – это, полагаю, кузнец? – подал голос Кирши.

– Ат ты ж догадливый, – хохотнула Марфа. – Сбежали эти паскуды. Как пить дать, сбежали! Да ещё и суму мою умыкнули. Я её втридорога на ярмарке купила. Кожаная, заговорённая, с рунами. Тьфу! А вас, видать, вызвала Трифонова сестрица? Переживает за братца. Было бы за кого переживать. Бросил её в долгах да ради мужика, так туда ему и дорога.

Василиса с трудом сдержалась, чтобы не ударить себя по лбу. Вот тупая башка: как сразу не поняла, о каких «захаживаниях» идёт речь!

Марфа остановилась у двери и забренчала связкой ключей на поясе.

– Милости просим, – буркнула она, открывая дверь.