У ворот Петрограда (1919–1920)

Характерно в этом документе и указание тогдашнего американского продовольственного диктатора для Европы Гувера, что заключенный с правительством Колчака договор (в договоре оно именуется «Временным правительством России») не должен быть понимаем как признание этого правительства Соединенными Штатами. А между тем договор был подписан в разгар военных успехов Колчака, когда его армии сражались между Уралом и Волгой. Очевидно, американцы тогда уже не верили в прочность Омского правительства и оказались, таким образом, более дальновидными, чем Клемансо и Ллойд Джордж. Они давали хлеб России, а не Колчаку, голодающему населению Северо-Западного района, а не наместнику Колчака – Юденичу, как это предполагали члены Политического совещания.

Но вернемся к политической стороне деятельности Совещания. При этом, однако, я должен оговориться: если я и описываю здесь эту деятельность в темных тонах, т. е. так, как я ее видел на близком расстоянии, то отнюдь не для того, чтобы потом обелять Северо-Западное правительство: оно тоже немало грешило, но только по легкомыслию.

Глава XI

Военные конвенции

Политическое совещание сидело в Гельсингфорсе и оттуда, как мы видели, «руководило» фронтом в военном и политическом отношении. В результате этого руководства уже в начале июля первоначальные (майские) успехи Северного корпуса, переименованного в Северо-Западную армию, были начисто ликвидированы. Войска, продвинувшиеся было почти до Ораниенбаума и Гатчины, вернулись к исходному положению, но с той лишь разницей, что прежде, т. е. до наскока на Седьмую большевистскую армию, они стояли на эстонской территории, а теперь сохраняли в своих руках некоторую полосу российской территории, примерно по линии, идущей в 10 верстах западнее Ямбурга на юг, через Гдов и Псков, причем эти последние пункты успешно оборонялись от контрнаступления Троцкого. Смычка с эстонскими войсками имелась на флангах: на севере – в районе Капорской бухты, на юге – в район Пскова.

Предполагалось, что измученная армия, численно выросшая благодаря притоку перебежчиков, здесь отдохнет, сорганизуется, подкормится, получит от союзников обещанное вооружение и амуницию, а тем временем Политическое совещание при главнокомандующем закончит благополучно переговоры с Финляндией и Эстонией относительно военной кооперации. Последняя была необходима уже потому, что опыт наскока Северного корпуса на Седьмую красную армию, защищавшую Петроград, показал, что большевики умеют обороняться против относительно небольших сил. Этот опыт, во всяком случае, убедил и Юденича, что о «набегах» или о простых «прогулках» от Ямбурга до Невского не может быть и речи, что, напротив, план кампании должен быть тщательно разработан во всех своих деталях, и, наконец, что без военной помощи Финляндии или в крайнем случае Эстонии поход не должен быть предпринят. Северо-Западная армия, несмотря на приток перебежчиков и добровольцев, слаба; едоков в ней числится около 50 000, комбатантов же – не более 18 000 – 20 000 при почти полном отсутствии артиллерии. Яснее ясного, что с этими ничтожными силами не выбьешь большевиков из Петрограда.

Политическое совещание усилило свою дипломатическую деятельность. Оно стало писать и телеграфировать в Париж, чтобы оттуда через союзников был произведен нажим на Финляндию. В самом Гельсингфорсе оно искало «контакта» с финляндскими политическими кругами, преимущественно с правительственными. Но рядом с этим А. В. Карташев и его ближайшие коллеги не теряли из виду и Эстонию, хотя и смотрели на нее свысока, как на quantite negligeable[26], несмотря на то, что Северо-Западная армия, как мы уже показали, находилась в фактической, а не только словесной, зависимости от эстонцев и пути сообщения с ней шли единственно через Ревель и Нерву.

Париж, т. е. тамошнее Политическое совещание, медлил. Оно знало, что Финляндия требует как предварительное условие для переговоров о военной кооперации признания своей суверенной самостоятельности Колчаком без всяких оговорок. Оно сносилось с Колчаком, Колчак выступал с оговорками относительно санкции Всероссийского Учредительного собрания. Что же касается возможности «нажима» союзниками на Финляндию, то в этом отношении результаты достигались прямо противоположные поставленной цели. Англия, во всяком случае, не только не производила никакого нажима, но напротив, определенно предостерегла финляндское правительство от всяких авантюристов в русском вопросе. И если руководящие члены гельсингфорсского Политического совещания судили иначе на основании отдельных, даже не продиктованных, быть может, из Лондона, выступлений или деклараций главы английской военной миссии в Гельсингфорсе генерала Гофа, – то это лишний раз только доказывало их политическую близорукость и неумение разобраться в международной обстановке.