Убей-городок

– Уж вот это я вам рассказывать не буду. И не просите даже. Может быть, у кого другого узнаете. А вот когда зэки узнают, что он на своей бабе, – при слове «баба» Надежда чуть поморщилась, но именно это слово здесь и требовалось, – этот дурень себе сто семнадцатую заработал, ему еще хуже будет.

Надежда взглянула на меня как-то по-новому.

– Вы меня отговариваете?

«Конечно, отговариваю, дуреха ты этакая», – подумал я. Но вслух так отвечать было нельзя. Плавали, знаем. Упоминание о том, что сотрудник милиции отговорил кого-нибудь от подачи заявления, рассматривается прокуратурой чуть ли не как скрытие преступления от учета со всеми вытекающими последствиями.

Поэтому я ответил так:

– Я просто предлагаю вам хорошенько подумать.

Глава восьмая

Пик Череповец

С утра бегал по адресу, проверял: имеется ли криминальная составляющая черепно-мозговой травмы? Гражданин Моденов (нетрезвый, само собой) поступил в травмпункт в два часа ночи с рассечением головы. К счастью, не черепной коробки, а только кожи. И не на скорой доставлен, а товарищи привели.

На ногах гражданин держался, сильного кровотечения не было, поэтому медсестра, вышедшая к пациенту, осмотрев страждущего, просто приложила салфетку и велела ему сидеть и ждать. Он тут не один такой, доктор как раз осматривает другого несчастного, выпавшего из окна и сломавшего нос.

Группа сопровождающих с этим не согласилась – дескать, умирающему следует помогать без очереди, – поэтому пришлось вызывать наряд и отправлять их в медицинский вытрезвитель, чтобы они не мешали прочим больным получать квалифицированную медицинскую помощь согласно очереди.

Госпитализировать Моденова не стали, не было надобности, просто наложили несколько швов и отправили домой. Врач, разумеется, интересовался: кто это его так? Но гражданин отмолчался. И медики записали в свои учеты: избит неизвестными. Лучше бы он сразу соврал, нам бы легче. А так из травмпункта информация о травме пришла в отделение, а наше дело – проверить. А вдруг бедолагу ограбили, а то и просто избили неустановленные личности, которых мы срочно должны установить и отловить?

Должен был бежать инспектор уголовного розыска, но послали меня. Дескать, Моденов проживает на твоем участке, а уголовный розыск в полном составе занимается раскрытием квартирных краж. Ага, раскрывают они, как же.

Моденов, благоухающий перегаром и свежей зеленкой, встретил меня неласково и сумрачно, как и положено человеку, который еще не успел опохмелиться из-за пресловутых одиннадцати часов, а пока еще только девять. Но сказал, что травму получил сам, неосторожно наткнувшись макушкой на грабли в сарайке. По морде видно, что по башке его долбанул кто-то из собутыльников, но допрашивать человека с пристрастием я не стал. Если он настаивает на собственной версии получения травмы, его право, а нам работы меньше. А тут еще и супруга высунула из-за плеча мужа опухшую физиономию (видимо, вместе и пили), сообщила, что муж сам споткнулся и упал при выходе на улицу, ей-ей, сама видела.

Решив, что лучше придерживаться версии потерпевшего (вернее, пострадавшего, потому что никакой он не потерпевший), я, как порядочный участковый, провел-таки небольшую профилактическую работу, посоветовав гражданину заходить в сарай осторожнее, лучше при свете, а на грабли не наступать. (Интересно, где у него грабли и та сарайка?) Заполнил объяснение, дал на подпись и поскакал на опорник, где меня ждали более «увлекательные» дела – бумажные, чтоб им пусто было!

Но предварительно все равно пришлось заскочить в дежурку, чтобы сдать объяснение, без которого травма Моденова продолжала считаться необслуженной.

На опорном я, словно муравей, трудился в кабинетике, а Александр Яковлевич, опять-таки пришедший ни свет ни заря, изучал прессу. Именно так, потому что он не пропускает ни редакционных передовиц, ни коротеньких заметок. Заметки-то еще ладно, но кто читает передовицы?

Нет, сам иной раз читал, особенно если приходилось выступать на партийных собраниях. А что тут такого? Берешь передовую статью из «Правды», выписываешь несколько самых ударных строчек, а потом начинаешь свое сообщение именно с них. А в конце добавишь только, что в соответствии с вышесказанным и мы все углубим, расширим, поднимем и снизим и вообще сделаем так, что преступный элемент сократит свою антисоциальную деятельность. Тут главное – не зарываться и не обещать искоренить преступность, потому что до сих пор это еще никому не удавалось.

Иной раз все выступление сводилось именно к пересказыванию. Но выступать на партийных собраниях мне довелось раза три, а может, четыре за все пятнадцать лет моего партийного стажа, соответственно, и передовые статьи я читал не чаще. Так что до Котикова мне еще расти и расти.