Убийства в стиле Джуди и Панча

– Нет, это неправда, – сказал Стоун. – Вы тоже его раскусили. Вот почему вы спросили Серпоса, знал ли он, что деньги фальшивые. Он бы не украл их, если бы они не были настоящими. Он думал, что они настоящие. Но ему надо было в этом убедиться. Итак, Серпос ищет подтверждения. Господи, неисповедимы пути твои! Он берет образцы банкнот, тайком достает их из сейфа и относит отличному специалисту в этой области – Хогенауэру. Хогенауэр говорит ему, что деньги подлинные. Но Хогенауэр слишком честен. Он мечется, как кот на крыше при пожаре, из страха, что полиция вышвырнет его из страны. И в конце концов Хогенауэр собирается снискать расположение полиции, рассказав правду об этих деньгах, подлинных и фальшивых. – Стоун остановился и пожал плечами. – Вот почему, – добавил он, – наш друг Серпос должен был убить его.

Сквозь шум затихающего дождя мы уловили новый звук: это была тишина. Даже Г. М. перестал стучать карандашом по черепу. Стоун повернулся к нему.

– Вы согласны со мной, – сказал Стоун, – не так ли?

– Я? – переспросил Г. М. и нахмурился; казалось, он очнулся от дремоты. – О да. Более или менее. Я имею в виду, я согласен со всеми вами, за исключением одного пункта.

Тут Серпос, словно на пружине, поднялся со стула. Он вытянул руки перед собой, и явное изнеможение отпечаталось на его лице.

– Вы никогда не сможете доказать, что я это сделал, – произнес он. – Никто не сможет этого доказать. Это неправда. Вы недоумки, чудовищные недоумки, неужели вы не понимаете, кто на самом деле это сделал? Я расскажу вам об этом. Мне все равно. Я…

Где-то в доме послышались тяжелые шаги. Дверь отворилась, и вошел сержант Дэвис.

– Сэр, – сказал он и запнулся. – Сэр, что-то не так… Там…

– Правда, сынок? – тихо произнес Г. М. – Не волнуйся, ну же!

– Полковник Чартерс, сэр. Горничная… я не знаю… горничная сказала мне, что он сел в машину – и уехал непонятно куда более получаса назад с миссис Чартерс, взяв какие-то вещи.

Эвелин бросилась к столу и подняла листок, исписанный синим карандашом рукой Г. М. Мне кажется, хотя я не уверен в этом, что она стала читать вслух, но слова всплывают у меня перед глазами, будто я прочитал их сам.

Ты убийца, Чартерс. Ты должен это услышать, потому что ты не понимаешь намеков и потому что я хочу, чтобы ты убрался отсюда восвояси. Говорят, отравление – самое подлое и низкое преступление с точки зрения закона, но, прости меня Бог, Чартерс, я не могу так поступить со старым другом. Разве ты не понимаешь, что они выйдут на тебя завтра утром, как только у них будет возможность взглянуть на эти «фальшивые» деньги, которыми до сих пор распоряжался только ты сам? Я не могу их остановить. Но я могу дать тебе час на то, чтобы смотаться отсюда подальше. У тебя будет час, но, если ты перережешь телефонные провода и выведешь из строя машины, у тебя будет больше времени. Кроме того, ты не такой уж негодяй, Чартерс. Ты не стал вешать преступление на живых людей, которые могли бы пострадать, хотя это было легко… Что ж, бывали истории и похуже… И кто знает, что ждет нас в будущем.

Г. М.

Дождь прекратился. В причудливом и переменчивом свете утра слабый отблеск солнечного света появился над морем и скользнул по комнате. И можно было расслышать гул прибоя. Г. М. сидел, прикрыв глаза рукой, и, когда мы заговорили с ним, он не убрал ее.

– Он умный человек, – сказал Г. М. – Надеюсь, мы его больше не увидим.

Глава двадцатая

«И Йорис сказал…»

Дорога все время петляла по зеленой холмистой шахматной доске полей. Дождь кончился, но воздух все еще был насыщен влагой, и солнечный свет играл в мокрой листве. «Ланчестер» Г. М. с ревом мчался вперед. Мы вынырнули из тумана в половине седьмого: Эксетер, Хонитон, Чард, Йовил, Шерборн…

        Колокольная в Мехельне грянула медь,И Йорис сказал: «Еще можно успеть!»[18]