Убийство к чаю

– Здесь свободно? – Бабушка с вежливой улыбкой показала на барный стул рядом с виолончелисткой. Сара Данн медленно подняла голову, удивлённо посмотрела на пустой ряд стульев, будто хотела спросить: «Почему вам непременно нужно сесть именно здесь?», но молча кивнула в ответ.

– Спасибо! – улыбнулась бабушка. – Иди сюда, Эми, садись со мной! – Ладонью она похлопала по стулу с другой стороны от неё. – Милая дама не имеет ничего против того, чтобы мы составили ей компанию.

Я неохотно забралась на барный стул, занавесила лицо волосами и постаралась стать невидимой. Ужасно неловко!

– Где же мои очки? – пробормотала бабушка довольно громко. – Знаете, я всегда кладу очки не туда, куда нужно. Они никогда не бывают там, где должны!

Миссис Данн ненадолго подняла на неё свои грустные глаза сенбернара, но ничего не ответила. Тогда бабушка захлопнула сумочку, посмотрела на виолончелистку, будто неожиданно рядом с ней собственной персоной оказалась сама королева и воскликнула с наигранным удивлением:

– Вы же… нет… не говорите мне этого… я вас знаю… Точно… вчера… на празднике пятисотлетия… Сара Данн, не может быть.

Женщина подняла голову и недоверчиво посмотрела на бабушку. Она выглядела по меньшей мере настолько же ужасно, как Эндрю. Её лицо было бледным, волосы прядями падали ей на глаза.

– Моё имя – Кларисса Ферн, я держу чайную «Маленькие сокровища» чуть ниже по Харбор-роуд. – Бабушка сочувственно положила одну руку себе на грудь, другую – на предплечье миссис Данн. – Я знала Рубинию Редклифф с того самого дня, как она переехала сюда, и она мне, видит бог, никогда особенно не нравилась. Поверьте, она, понятное дело, не завела здесь друзей, но то, что она сделала вам, не сравнится ни с чем!.. Конечно, теперь она мертва, а о мёртвых либо хорошо, либо ничего, но что правда, то правда!

– Это так похоже на Рубинию. Она просто взяла и ускользнула, – прошептала Сара Данн в свою чайную чашку. – И теперь она больше ничего не может сделать, чтобы восстановить моё доброе имя.

– Невыразимо безответственно с её стороны! – согласилась с ней моя бабушка, кивая. – Даже то, как она погибла… так зрелищно… тоже похоже на неё… не так ли?

– Да, она любила большие выступления, – вздохнула миссис Данн. – Большие выступления и власть; властью над другими людьми она наслаждалась ещё в детстве. Я это знаю, мы жили в одном доме. Но, заболев, она действительно стала очень злой. Тем не менее, я не хотела так нападать на неё вчера. Это было неправильно. Сегодня мне очень стыдно за это! Не знаю, что в меня вселилось. Но иногда у меня случаются приступы гнева, и тогда я говорю и делаю вещи, о которых потом ужасно сожалею.

Прежде чем я расскажу дальше, что нам поведала миссис Данн, я должна коротко упомянуть о болезни Рубинии Редклифф. Если коротко: Рубиния была вундеркиндом. Как Моцарт, она очень рано научилась играть на пианино и быстро освоила его так превосходно, что изумляла всех. И с тех пор её карьера шла только вверх. Рубиния становилась всё более и более знаменитой и зарабатывала невероятные деньги благодаря концертам, пластинкам, дискам, книгам, телевыступлениям и интервью. Потом случилось шокирующее. Ей было тридцать шесть, когда врачи обнаружили у неё ревматизм. Болезнь пришла неожиданно. Непредвиденно и неизлечимо. Когда ей пришлось отменить первый концерт, потому что руки не очень слушались её, она поставила точку в своей карьере. В сорок ей пришлось практически полностью отказаться от пианино. Газеты, видимо, тогда писали только об этом. Это действительно было трагично. Я имею в виду, когда Господь дарит такой невероятный талант, а потом тупая болезнь всё разрушает.

Все, кто жил в Эшфорде, знали историю Рубинии Редклифф. И конечно, я слышала, что её ревматизм развивался довольно медленно. Поэтому она всё ещё могла время от времени давать мини-концерты для узкого круга гостей. Конечно, они были далеко не на прежнем уровне, но всё равно. Например, как вчера у усадьбы лорда Эшфорда.

– Так, вот и немного свежести для милого Перси! – Немного воды выплеснулось за край, когда Николас поставил миску на каменный пол. Я благодарно ему улыбнулась, а Перси тут же принялся лакать.

– Я бы хотела вычеркнуть вчерашний день из календаря. Сначала я напала на Рубинию при всех и выставила себя на посмешище, потом залила алкоголем свою обиду и гнев в палатке «Отдыха контрабандиста». – Слёзы покатились по впалым щекам Сары Данн. – Я ужасно напилась. Мистер Пирс был так мил, что довёз меня до своего паба, а его жена проводила меня до постели. Я чувствовала себя такой жалкой!

– Значит, вчера вы больше не видели Рубинию? – осторожно спросила бабушка.

Сара Данн медленно покачала головой.

– Нет. Сегодня утром, когда проснулась, я подумала, что мне стоит пойти к ней и попробовать спокойно поговорить, но потом мистер Пирс сообщил мне, что… что она умерла. – Сара Данн больше не пыталась стереть слёзы. Она в отчаянии посмотрела на бабушку. – Что я тут делаю? Она разрушила мою жизнь, и никто в мире не может это исправить!