Убийство на Дворянской

Деятельному поручику потребовалась меньше минуты, чтобы вернуться в кабинет с полногрудой невысокой женщиной средних лет, вытиравшей пухлые покрасневшие руки о цветастый фартук.

– Потрудись назвать себя, – обратился к ней расследователь.

– Аграфена я, – почти басом прогудела женщина, пряча руки под фартук. – Кухаркой буду.

Хитрово-Квашнин, прищурив глаза, сделал короткую паузу.

– Как ты, милейшая, догадалась, что с хозяином что-то не так?

– Да я уж сказывала, вот этот господин знает, – кухарка кивком головы указала на надутого Муратова. – Барин не имел привычки дверь в кабинет на ключ запирать. Всегда-то она приоткрыта, он за столом занимается да под нос напевает. Я ему, обнаковенно: «Иннокентий Власыч, вашство, завтрак поспел». Он мне по-простецки в ответ: «Ладно, Аграфена, завтракать – не дрова колоть», или: «Был бы стол накрыт, а рты найдутся». А тут столько времени под замком!.. Может, после утреннего чая вздремнуть решил?.. Хожу по кухне, мысли нехорошие в голову так и лезут… А, вдруг, беда. Далеко ходить не надо, у соседки нашей бывшей, госпожи фон Винклер, племянник родной вот так же закрылся и не отзывается. Оказалось, тово, яду принял. Его, правда, отходили, а сколько переживаний, нервов этих?..

– Ты не распространяйся, Аграфена, по делу говори.

– Нечего здесь байки травить! – сверкнул глазами Зацепин. – На кухне этим занимайся.

– Ну, времени без десяти двенадцать, самовар сам собою потихоньку натягивает жар, я и пошла по дому, говоря, чтоб готовились откушать. Подхожу к кабинету, все одно – закрыто. «Иннокентий Власыч, – говорю, – завтракать пора». В ответ ни гу-гу. Лакей Мардарий поблизости околачивается, плечами пожимает, мол, не знаю, что и думать. Он у барина на побегушках, трость, перчатки и цилиндр ему подает… подавал, то есть… за обедом мух от него отгонял… И что с ними, с мухами, не делаем. У каждой горничной по мухобойке, помидорная рассада и герань на подоконниках, натираем окна лавровым маслом. Летят, подлые, что б им тошно стало! И мухобойки им нипочем!.. Нацелишься на паршивку, бац!… Куда там, она уж жужжит, полетела треклятая… Ох, опять меня понесло! Простите, сударь… Ну, думала, думала и пошла к барыне. Говорю ей: «Барин закрылись в кабинете и не отвечают».

– И что она?

Кухарка украдкой взглянула на дверь и тихо произнесла:

– Сказать правду, отмахнулись.

– Это почему же?

– По мне, обидимшись были на мужа за скандал утрешний.

Хитрово-Квашнин многозначительно поднял бровь.

– Утром, выходит, был скандал?

– Еще какой!.. Иннокентий Власыч, упокой Господь его душу, семейных своих не баловал. Суровый был, доложу вам, барин. Страсть как не любил, чтобы ему перечили. В доме его побаивались, это уж так. Не ведаю, с чего все началось за утренним чаем, только слез и рыданий хватало. Почти всем досталось на орехи – и барыне, и детям, и гостям.

– Хм-м, крайне любопытно… Итак, Амалия Елисеевна осталась в бездействии. Что же было дальше?

– Ну, я и вспомнила про окна в кабинете. День погожий, на часах без пяти двенадцать, может, какое и открыто. Хотя надежды маловато: утром переполох был немалый, вор в кабинет через окно пробрался! Что ж, пошла наружу, гляжу, окошко на боковом фасаде и впрямь приоткрыто. Чуть толкнула раму, батюшки светы!.. Барин сидит за сиклитером с ножом в затылке! У меня аж поджилки затряслись! Я-то думала, он на диван прилег отдохнуть, дневной сон видит, а оказалось, вон что… Супостат все деньги с брильянтами забрал, не погнушался даже снять с руки убитого колечко обручальное… Ох, воздастся же ему за грех тяжкий!.. Я бегом в дом, сердце колотится, как пичуга в клетке. «Убивство!» – кричу, что есть мочи. Все к кабинету бросились, и ну давай дверь вышибать…

– Благодарю за подробный рассказ, Аграфена! Ступай, будет нужно, мы тебя позовем.

– Всегда – пожалуйста!

Толстушка поклонилась и, пятясь, вышла из кабинета.

– Скандал в день преступления, господа, это очень серьезно, – проговорил Хитрово-Квашнин, проводив кухарку взглядом.

– Сказали тоже! – Муратов резко взмахнул треуголкой, задев ею нос Зацепина. – Этих скандалов в доме было не перечесть. Полгорода знало, что Водошников не в меру крут и резок со своими домочадцами.

– Что вы тут размахались своей треуголкой! – сморщился заседатель. – Аккуратней!

– Нечего соваться под руку!.. Повторюсь, от скандала в день убийства просто так не отмахнешься. Наравне с утренним признанием Водошникова о хранившихся в сейфе средствах для покупки имения, склока могла послужить толчком к совершению преступления. В подозрении семейство, гости, а также посетители, если таковые были. Они тоже могли знать о содержимом сейфа. В причастность же к убийству дворовых людей не верю.

– Выродов, кстати, того же мнения. Потому и не стал запрещать дворовым покидать дом на время следствия. А посетители были, они отмечены в составленном мною списке. Да, и вот еще что, возле несгораемого шкафа на полу я обнаружил небольшой бумажный сверток с одежной фурнитурой…

– Фурнитурой?.. Вы кому-нибудь говорили о находке?