Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

– Что ж, я по меньшей мере знаю одно, – добавила Трой. – Фамилию человека, который заказал Гарсии скульптуру «Комедия и Трагедия». Фамилия эта – Чарльстон. По-моему, он член совета директоров театра «Нью-Палас» в Вестминстере. Это может вам хоть как-то помочь?

– Вполне возможно.

– Вы думаете, что Соню убил Гарсия? – пробурчал себе под нос Малмсли. – Бьюсь об заклад, что нет.

– Теперь выясним следующее, – сказал Аллейн, словно не замечая реплики Малмсли. – Я хочу установить, в каком порядке вы уходили из студии в пятницу днем. Насколько я понимаю, мисс Трой вместе с мисс Босток ушли из студии сразу после того, как натурщица приняла свою обычную позу. Все с этим согласны?

Возражений не последовало.

– Кто был следующим?

– К-кажется, я, – запинаясь, произнесла Филлида Ли. – И заодно я хотела сообщить вам, как Гарсия однажды сказал Соне такое…

– Большое спасибо, мисс Ли. Позже мы непременно к этому вернемся. Сейчас же речь идет о том, в какой очередности все вы покидали студию в пятницу днем. Значит, вы вышли следом за мисс Трой и мисс Босток?

– Да, – с недовольным видом кивнула мисс Ли.

– Хорошо. Вы в этом абсолютно уверены, мисс Ли?

– Да. Уверена хотя бы потому, что была совершенно измучена. Когда я работаю, я выкладываюсь до конца. Порой даже дышать забываю.

– Должно быть, вам это причиняет массу неудобств, – с серьезным видом заметил Аллейн. – Может быть, тогда вы и вышли, чтобы подышать?

– Да. В том смысле, что я просто воспользовалась случаем, чтобы сбежать оттуда. Я просто сложила все свои кисти и улизнула. Мисс Трой и мисс Босток совсем чуть-чуть меня опередили.

– И вы направились прямиком к дому?

– Да. Кажется, да. Да, совершенно точно.

– Она не врет, – громко провозгласил Уотт Хэчетт. – Я это точно знаю, потому что сам чапал прямо за ней. И вас я видел, мэм, вот через это окно. Вон то окно, мистер Аллейн. Вы подошли к буфету и начали чего-то с аппетитом лопать.

– Я… Это я не помню, – дрогнувшим голосом произнесла заметно зардевшаяся мисс Ли. Взгляд, который она метнула на австралийца, едва ли можно было назвать нежным.

– Что ж, – произнес Аллейн. – Остаются мисс Сиклифф, господа Ормерин, Пилгрим, Малмсли, Гарсия и натурщица. Кто последовал за мистером Хэчеттом?

– Мы все – кроме Гарсии и Сони, – ответила Вальма Сиклифф. – Соня еще не оделась. Я прошла в чулан, чтобы помыть кисти под краном. Ормерин, Малмсли и Бейсил тут же зашли следом за мной.

Она выговаривала все слова с едва уловимой запинкой, последнее слово фразы произнося уже на вдохе. Все, что делала эта молодая особа, решил Аллейн, носило отпечаток тщательно завуалированного расчета. Сейчас, например, ей почти удалось создать у всех впечатление, что мужчины следовали за ней по пятам, куда бы она ни направлялась.

– Они мне мешали, – продолжила Вальма, – и я попросила их выйти. Потом, помыв кисти, я отправилась в дом.

– По-моему, Гарсия тоже заходил в чулан, – заметил Ормерин.

– О да, – как ни в чем не бывало согласилась Сиклифф. – Стоило вам выйти, он мигом туда прискакал. Чего еще ждать от Гарсии? Соня следила за ним через открытую дверь – вне себя от злости, как и следовало ожидать. – Сиклифф ненадолго приумолкла, словно наслаждаясь произведенным впечатлением. Затем посмотрела на Аллейна из-под полуопущенных ресниц. – Я пошла к дому вместе с тремя молодыми людьми.

– Совершенно верно, – кивнул Ормерин.

– А в студии остались Гарсия и натурщица? – спросил Аллейн.

– Наверное.

– Да, – твердо сказал Пилгрим.

Аллейн внимательно посмотрел на Вальму Сиклифф:

– Вы сказали, мисс Сиклифф, что натурщица была вне себя от злости. Почему?

– Да потому, что Гарсия начал приставать ко мне прямо в чулане. Ерунда. Он всегда так.

– Понимаю, – вежливо произнес Аллейн. – Теперь прошу внимания. Кто-нибудь из вас возвращался в студию до отъезда в Лондон?

– Да, я заходил туда, – признался Ормерин.

– В котором часу?

– Сразу после обеда. Я хотел еще раз взглянуть на свою работу. Откровенно говоря, она у меня не заладилась. Все шло как-то наперекосяк. Натурщица… – Он вдруг осекся.

– Что – натурщица?

– Она буквально ни секунды не могла пролежать в одной позе. Это был какой-то ужас! Настоящий кошмар! Мне кажется, она это делала нарочно.

– Ее уже нет в живых, – театрально вздохнула Филлида Ли. – Бедная Сонечка!

– Избавьте нас от всяких nil nisi[63], бога ради! – взмолился Малмсли.

– Все согласны, что натурщица вела себя неспокойно? – спросил Аллейн.

– Еще бы! – фыркнул Уотт Хэчетт. – Мегера, динковая мегера! Вбила себе в голову, что она пупиха, то есть – пупица земли. Жуткая нахалюга – вечно подкалывала меня по поводу Асси.

– Асси! – простонал Малмсли. – Асси, Тасси, папуасси. Умоляю, пожалейте наши уши – не режьте их своим дурацким динго-динковым жаргоном!

– Слушайте, мистер Малмсли! Уж лучше мне говорить на своем родном австралийском наречии, чем гнусавить, будто у меня в носу чирей. Асси вполне меня устраивает. А вот появись вы на нашем пляже с этим полуизжеванным куском дерьма, торчащим из вашей косматой чавки, народ бы кинулся обзванивать все зоопарки, не сбежал ли кто оттуда.