Убийца Шута

Шун посмотрела на меня недоверчиво.

- Пожить тут счастливо? Кто из вас тут счастлив? С тех пор как я приехала, вокруг только хаос. Риддл оставил меня на произвол судьбы, безо всяких "с вашего позволения" и даже не попрощавшись. Твоя дочь... Что ж. Ты и сам знаешь, какая она странная маленькая девочка! Она выглядит как мальчик! Если бы Риддл не проинформировал меня о том, что это была твоя дочь, я бы подумала, что она - часть обслуги из конюшни. Я не знаю, о чем думал лорд Чейд, посылая меня сюда!

Где-то в доме, рабочие начали что-то пилить. Я чувствовал, будто они пилят мой череп. Я тяжело опустился напротив неё.

- Вероятно, он подумал, что ты будешь тут в безопасности некоторое время. - сказал я напрямик.

Майлд пришла и поставила две дымящиеся чаши с супом из баранины и ячменя, а также принесла корзинку с хлебом.

- Спасибо, - поблагодарил я её. - Это всё, что нам нужно. Теперь я бы хотел поговорить с Леди Шун наедине.

- Конечно, сир, - ответила она и поспешила прочь из кухни. Я подождал, пока дверь закроется, и вернулся к разговору.

- Это не лучший план из тех, что мы с Лордом Чейдом придумывали, но, заметь, не худший. - Я поднял свою ложку и помешал суп. Кусочки моркови всплыли на поверхность и снова утонули, пока облачко пара поднималось из тарелки. Я положил ложку, давая ей остыть, и спросил риторически - У тебя есть идея получше?

- Да. Убить людей, которые пытались убить меня, чтобы я могла жить той жизнью, которой я хочу, и где захочу. - Её ответ был столь быстрым, что я понял, что она обдумывала его уже некоторое время.

Я решил принять её предложение всерьез.

- Это не так просто как ты думаешь. Во-первых, мы должны определить, кто же пытается тебя убить. И чаще всего оказывается, что этот человек - всего лишь исполнитель. За каждого человека, что ты убиваешь, ты, возможно, создаёшь пять или шесть новых врагов. И, возможно, тебе стоит спросить себя, почему этот человек должен умереть для того, чтобы ты жила как того желаешь. - сказал я серьезно.

- Возможно, этот вопрос стоит задать этому человеку перед тем, как убить его! - зло ответила она. Она отодвинула чашку с супом и тарелку, а я разломил хлеб и намазал один из кусков маслом. Пока я молчал, она продолжила - Почему я должна платить за действия других людей? Почему я просто не могу жить так, как должна по праву рождения? Что я такого сделала, что меня прячут? Как перворожденная благородной леди, я должна по закону унаследовать титул и земли моей матери! Но нет! Нет, потому что она не была замужем, когда я была зачата, и её вина ложится на меня! Я плачу за её эгоистичные поступки, обречена расти в захолустной деревушке с моими стареющими бабушкой и дедушкой, смотреть, как они умирают, а потом попасть к развратному мужу моей матери. Оттуда я была почти что похищена Лордом Чейдом, и затем отрезана от всего мира почти на два года! Нет вечеринкам, нет балам, нет платьям из Бингтауна или Джамелии. Нет. Ничего для Шун, она была рождена на неправильной стороне простыни. И прежде всего, человек, ответственный за это, должен уметь избежать всех последствий. И потом, даже спрятанная от всего мира там, где каждый день я боялась, что скука прикончит меня, кто-то пытался отравить меня. В моём собственном доме кто-то пытался отравить меня!

Её слова выходили всё быстрее и быстрее, и её голос стал громче и настойчивее по мере того, как она выплёскивала свою грустную историю. Я бы почувствовал сочувствие к ней, но её манера рассказа казалась слишком эгоцентричной. Только моя сдержанность позволила мне не вскочить и покинуть комнату. Я горячо надеялся, что она не ударится в слёзы.

Она ударилась.

Её лицо сморщилось, словно кусок бумаги, на котором написали слишком много секретов.

- Я не могу так жить! - проныла она. - Я просто не могу! - Она упала на стол, положила голову на руки и зарыдала.

Человек, лучший, чем я, смог бы найти в своём сердце добрые слова для неё. Мог бы увидеть в ней почти ребенка, внезапно оторванного от всего, что ей было знакомо. Но последние её слова были теми самыми, которые я сам адресовал судьбе каждый раз, когда возвращался в свою холодную и пустую кровать. Я сказал ей то, что говорил себе.

- Это не так. Ты сможешь. Потому что ты должна. У тебя нет другого выбора, разве что ты перережешь свою глотку.

Она подняла голову со своих сложенных рук. Она смотрела на меня своими красными глазами, лицо было мокрым от слёз.

- Или повеситься. Я не думаю, что смогла бы перерезать себе горло, но я могла бы повеситься. Я даже научилась завязывать тот узел.