Убийцы и те, кого так называют

Сквозь дрожащую вуаль собственных ресниц Джек разглядел белое, как замёрзшее озеро перед замком Грианы, лицо Клэнси – единственное светлое пятно в этом мрачном помещении.

– Что ты, какие хлопоты, для меня это удовольствие, – успокоил Хиус. – Да ты и не обольщайся слишком, когда я закончу здесь, никто не вспомнит о твоём существовании.

Жертва без сознания не представляла развлекательного интереса, и Хромой устроил небольшую передышку.

– Я думал, тебя разъедает обида. – Джек повалился на бок, но его удержали в сидячем положении. – Думал, ты борешься за справедливость. Я жалел тебя. Чуть-чуть. А тебе, оказывается, просто нравится мучить людей.

Хиус рассмеялся неестественным, скрипучим смехом. Как же проницательно Грэйс в своё время разгадала в нём маньяка.

– Вот снова ты лезешь в чужие дела, рассказчик, ничему не желаешь учиться.

– Как же я могу не лезть, – вяло оправдался Джек, – видишь ли, мне судьбой уготованы великие дела.

Это нескромное заявление вызвало у Хиуса новый приступ веселья.

– Хочешь помешать Саймаку? – спросил он то ли язвительно, то ли угрожающе.

– А ты хочешь, чтобы он развязал войну и завоевал для тебя Корф? Ваше незаконнорождённое величество?

Ещё одна стрела из колчана угодила Джеку в бедро. Специально или нет, но Хиус не задел ни одной артерии, так что быстрая смерть в фонтане крови пока откладывалась. Джек равнодушно посмотрел на торчащую в его ноге стрелу. Он не чувствовал дискомфорта в этом конкретном месте – боль равномерно распределилась по всему телу, пустила в него корни, переплелась и сроднилась с ним.

Клэнса вырвало. Он только и успел, что плюхнуться на пол и отвернуться, после чего отправил содержимое желудка под стул, на котором только что сидел.

– Ничтожество. – Хиус брезгливо поморщился.

Клэнси поднялся на трясущихся ногах и вытер рот рукавом.

– Ты говорил, что его просто нужно спрятать, чтобы не мешал. – Его голос дрожал.

– Как раз этим я и занимаюсь. Не одобряешь мои методы?

Хиус отошёл к стене. Отыскав среди деревянных манекенов с обрубленными руками подставку для мечей и рапир, он стал поочерёдно доставать их и проверять остроту лезвия.

– Я лучше пойду, – промямлил Клэнси.

– Побежишь докладывать Саймаку? – спросил Хиус беззаботно. Выбрав подходящий меч, он оценивающе взвесил его в руке.

Клэнси споткнулся о бутылку вина, которую опустошил раньше.

– Нет, конечно, нет.

– Ты не забыл, что сам активно участвовал во всём? – Как ребёнок, получивший давно желанную игрушку, Хиус вертел меч в руках и с неподдельным интересом рассматривал игру света на гладкой поверхности лезвия.

– Я не забыл. – Клэнси втянул голову в плечи и попятился к выходу. – Я просто хочу подышать свежим воздухом.

Хиус улыбнулся.

– Конечно, иди, – сказал он доброжелательно, – мне не доставляет никакого удовольствия наблюдать, как тебя тошнит.

Клэнси обрадовался и выбежал из подвала, будто здесь начинался пожар.

Хиус дал сообщнику полминуты. Затем, прихватив удовлетворившее его оружие, сам направился к выходу. Несмотря на хромоту, двигался он весьма проворно, совмещая ленивую небрежность и скорость хищника во время охоты.

Когда быстрые, немного шаркающие шаги стихли, Джек пополз в направлении стеллажей. Он надеялся дотянуться до чего-нибудь острого, но почти сразу потерял равновесие и свалился на пол. Стрела под лопаткой пришла в движение, и Джек глухо вскрикнул, чувствуя, как наконечник дальше ковыряет и без того рваные края раны. Он закрыл глаза и погрузился в полубессознательное состояние – так организм защищался от болевого шока.

Время вновь доказывало свою относительность. Его было слишком мало, чтобы успеть предпринять ещё одну попытку освободиться, но от спасения, в каком виде бы оно ни пришло, Джека отделяло бесконечное множество мучительно осязаемых мгновений.

Если бы нащупать за спиной колчан, достать из него ещё одну стрелу и вставить острый наконечник в замок, то можно было бы попробовать открыть его. Джек был уверен, что вот-вот достигнет этой цели. В мыслях он уже обшарил руками значительную площадь, на самом же деле его пальцы лишь подрагивали – так слабо, что не смогли бы даже отогнать муху.

Хиус вернулся одну томительную вечность спустя. Накрахмаленные манжеты его рубашки пропитались кровью. Кровь равномерными брызгами также распределилась по его щеке и волосам. Обычно Хиус щепетильно относился к своему внешнему виду и не переносил любое появление грязи, но липкая, медленно высыхающая красная жидкость почему-то не смущала его.

– Что ты сделал с ним? – тихо прохрипел Джек.

В клубке чувств из страха, ненависти и разочарования, короткий укол которого оказался таким же острым, как заточенная сталь, Джек отыскал немного жалости.

– Убогое пресмыкающееся. Всегда таким был: хлипким и безвольным, ни на что не годным. Он даже не смог задушить подушкой спящего человека.

Хиус тщательно вытер лезвие какой-то тряпкой и засунул его на прежнее место.