Убийцы и те, кого так называют

– Не знаю, получится ли у меня это теперь, – выдавил Джек упрямо. Он с усилием выпрямился – за сегодняшний день слишком часто приходилось задирать голову, чтобы смотреть на короля. С предыдущим было как-то попроще. – Признаюсь тебе честно, Саймак, меня не слишком волнуют ваши политические игры и частая смена правителей. Мои поступки обусловлены низменными желаниями быть рядом с друзьями и с девушкой, которую люблю. Поэтому я не буду участвовать в твоих интригах. Прости.

Саймак отпустил его и снова отошёл к стене. Будто испытывал рядом с Джеком какой-то дискомфорт.

– Хорошо, я тебя услышал.

Джек в этом сомневался. Откровения сегодняшнего вечера не стали для него такой уж большой неожиданностью, а вот разочарование оказалось болезненным.

– Интересно, что Сэми думает о твоих грандиозных планах, – сказал Джек и не сдержал улыбки, представив себе её реакцию.

– Самира? – переспросил Саймак, будто впервые о ней слышал. – О, Самира не сможет мне помешать.

– Что? Что ты с ней сделал?

Джеку впервые стало по-настоящему страшно. Он двинулся вперёд, но Саймак обозначил дистанцию между ними мечом в вытянутой руке.

– Джек, ты преувеличиваешь мою жестокость, – вкрадчиво сказал он. – Я ничего не сделал. Я в принципе пока не совершил ничего, что заслуживало бы осуждения. Из нас двоих это ты рассорился с лучшим другом и растоптал его чувства. Ты сделал больно девушке, которую, по твоему же определению, любишь. Ты хладнокровно выстрелил в человека, который неосторожно имел с тобой одинаковый вкус.

Свои прегрешения Джек и так прекрасно осознавал, поэтому никак не впечатлился содержательным списком.

– Если с Сэми что-нибудь случится – хоть с кем-нибудь из них – у Марилии вновь будет король без сердца, потому что я вырву его у тебя из груди, – пообещал он спокойно.

Саймак не испугался угрозы. Он даже убрал меч и прислонился спиной к стене, забыв о том, что королю подобает держать идеальную осанку.

– Я устал… – Саймак тяжело вздохнул и расстегнул ремешок на всегда туго стянутых волосах, помассировал пальцами корни. Он в самом деле выглядел утомлённым, и Джек удивился, что только сейчас обратил на это внимание.

– Трудно вынашивать планы по захвату всего мира, – посочувствовал он. – Знаешь, в моей реальности – в разные исторические периоды – появлялись правители с похожими стремлениями. Не хочу тебя расстраивать, но у них ничего не получилось. Да, эти имена у всех на слуху, но принадлежат они великим неудачникам. Их произносят скорее стыдливо, чем с уважением.

– Никто не воспринимает меня всерьёз, – пожаловался Саймак, не испугавшись пессимистичного прогноза. – Мой брат никогда меня не слушал. Я искал, придумывал, я унижался, а он ни разу не притворился заинтересованным. Упрямый кретин. Отец – мой главный пример – оказался… Ещё тогда он проникся от этого вашего Сэма Маршалла странными идеями о соседстве стран, о свободных путешествиях. Ересь. Поэтому отец и не захотел назвать меня преемником.

– Это ты убил его?

– Жаль, он уже не сможет убедиться, что я был прав. – Саймак не ответил на вопрос, но и не удивился ему. – Было бы приятно хоть раз увидеть гордость и поощрение в его глазах. Все думают, что это Тарквин сделал. Словно у него хватило бы духу.

Саймак не вытерпел беспорядка на голове и вновь собрал волосы в аккуратный хвост.

– Саймак, послушай.

– Что?

Джеку трудно было решиться сказать это, да и в результат не сильно верилось, но попробовать стоило.

– Не подумай, что я не воспринимаю тебя всерьёз, – он очистил интонацию от привкуса угрозы и подозрительности, – но, может быть, тебе всё-таки это не нужно?

Саймак не ответил. Он позвонил в колокольчик, и уже через минуту в коридоре показались стражники. Джек услышал, что дребезжащий звук нарушил покой ещё одного обитателя подземелья, но оглянуться не успел. Ему на голову натянули мешок и повели куда-то.

Не желая споткнуться о ступеньки, Джек ступал осторожно, но лестница на верхние этажи так и не появилась. Конвоиры не разговаривали с ним и не переговаривались между собой. Джек тоже молчал – не хотел тратить скудные запасы кислорода в ограниченном грубой мешковиной пространстве. Он был рад этой короткой передышке, рад возможности подумать в тишине.

По ощущениям путь занял часы. Они часто сворачивали, останавливались и открывали какие-то скрипучие двери. На некоторых участках чувствовался лёгкий сквозняк от проникающего сверху воздуха. Снаружи здорово похолодало, ранним утром даже недолго шёл снег. Неожиданно это вернуло Джека в прошлое. Несколько лет назад, одним холодным зимним днём, Тони отправился на улицу с микроскопом, чтобы поймать и рассмотреть снежинки. Но у друга получилось только подхватить насморк. Джек улыбнулся в темноту.

Интересно, стражники думали, что он способен запомнить дорогу? Или же мешок на голове был таким хитрым психологическим приёмом, призванным подавить волю?

Наконец ступеньки всё-таки появились, но вели они снова вниз. Джека в последний раз толкнули, затем он почувствовал, что освободились руки. Дверь закрылась, в замочной скважине провернулся ключ. Стало тихо – Джек остался один.