Убить Пифагора

— Даарук, ты слишком долго добивался своего, — заговорил Акенон, — и теперь недооцениваешь врага. Твое высокомерие помешало тебе понять, что ты проигрываешь. — Он нагнулся, схватил кинжал и швырнул его в другой конец подвала. — Ты сделал именно то, чего мы от тебя ждали. Знаешь, почему я не напал на тебя сразу? Я хотел, чтобы ты все мне рассказал, по-другому я бы не заставил тебя это сделать. Важно было выяснить, есть ли у тебя сообщники в братстве или какой-то план, который не потребует твоего присутствия. Ты наделен сверхъестественной способностью подчинять других, но достаточно было подстегнуть твое глупое тщеславие, чтобы ты выложил все без остатка.

Даарук приподнялся, ослепленный гневом и разочарованием: все, что говорил его враг, было правдой. Как могло случиться, что простой египетский сыщик и женщина — женщина! — обвели вокруг пальца того, кто достиг величия богов? Он указал пальцем на Акенона и заговорил мрачным шепотом, в котором горели презрение и гнев.

— Мерзкий египтянин, недостойный даже смотреть на меня, не смей…

На этот раз удар Акенона пришелся по губам.

— А еще я должен поблагодарить тебя за то, — язвительно продолжал Акенон, пока Даарук выплевывал кровь и зубы, — что ты сделал для меня в последние несколько часов. Угадай, что я имею в виду?

В глазах Даарука полыхала ненависть, но голова по-прежнему была прижата к груди, а сам он съежившись лежал на полу. Акенон наклонился к нему и улыбнулся.

— Ты избавил меня от погрузки мулов.

Глава 137

29 июля 510 года до н. э

Ариадна ехала по лесу. Лицо ее было мрачно, голова охвачена вихрем мыслей и чувств. Нужно было успокоиться, чтобы правильно сделать следующий шаг, но свежие новости об отце засели в горле комом, который она не могла проглотить.

Она ехала без отдыха и через полчаса добралась до хижины, принадлежавшей родителям Даарука. Перед тем как отправиться в Совет, она уже там побывала и развязала Акенона. План состоял в том, чтобы Даарук вернулся в хижину после побега из Совета и Акенон вывел его из строя; однако Ариадна боялась, что тяжелое состояние египтянина помешает осуществить этот план.

Она пришпорила коня. Образ Даарука, убивающего Акенона, маячил в сознании с болезненной остротой. А что, если она обнаружит Акенона мертвым…

Стояла ночь. Ариадна спешилась, достала меч и осторожно преодолела последние метры. Дверь подвала была закрыта. Рядом стояла привязанная лошадь и четыре нагруженных мула. Она подошла, стараясь двигаться так, чтобы животные не встревожились, и внимательно прислушалась.

«Даарук покинул Кротон почти на два часа раньше меня», — подумала она, прижав ухо к двери. Этого более чем достаточно, чтобы Акенон выведал у него всю необходимую информацию. Затем он должен был задержать Даарука.

Из-за двери не доносилось ни звука. Однако лошадь и мулы были на месте, а значит, Даарук никуда не исчез. «Что случилось?» — с тревогой спросила себя Ариадна.

Рывком распахнула дверь и бросилась внутрь, держа наготове меч.

На полу лежали два человека. Казалось, они борются, и Ариадна почувствовала панику, но быстро сообразила, что Даарук лежит на полу, а Акенон, усевшись на него верхом, связывает ему за спиной руки.

Облегчение от того, что с Акеноном все в порядке, быстро сменилось волной ярости. Ариадна подбежала к Дааруку и ударила его распростертое тело.

— Проклятый предатель, подлый убийца. Ты убил своих товарищей. — Она повернулась к Акенону, который бессильно опустился на стул. — Они подожгли дом Милона! — воскликнула она, и из глаз ее хлынули слезы. — Убили почти всех. Отец ранен и, может быть, уже мертв.

Акенон чуть заметно кивнул, стараясь оставаться в сознании.

— Знаю. Он мне сказал.

Ариадна посмотрела на Даарука. Тот лежал на спине, повернувшись к ней лицом. Он смотрел на нее с ненавистью, но в его твердом взгляде сквозило самодовольство, которое постепенно расползлось по всей физиономии.

— Думал, что сбежал, забрав у меня лошадь? — крикнула Ариадна. — В своем тщеславии ты не заметил, что я нарочно выпустила тебя, чтобы ты вскочил на лошадь и убрался оттуда. В итоге ты оставил позади людей, которые могли тебе помочь.

На мгновение обгоревшее и окровавленное лицо Даарука, подобно молнии, исказила гримаса обиды и ненависти, но в следующий миг он по-прежнему смотрел безмятежно, а на губах кривилась циничная, наглая улыбка.

Ариадна почувствовала, как внутри у нее полыхает огонь. Ее лицо превратилось в каменную маску, она сжала кулаки. Потом заметила, что в правой руке все еще держит меч. Она о чем-то задумалась и снова посмотрела на Даарука. Учитель-убийца повернулся к ней, зарычав от напряжения. Ариадна медленно приблизила меч к его шее. Даарук посмотрел на нее с вызовом. Она уперла острие ему в горло и слегка нажала, пронзая кожу.

Внезапно Даарук издал протяжный, хриплый, подобный карканью, смех, родившийся где-то в глубинах его извращенной души. Его тело сотрясали конвульсии, а острие меча вонзилось глубже, так что по шее потекла струйка крови. В его смехе звучали победные нотки.