Убить Пифагора

Простые люди, окружавшие Ариадну в эти минуты, были одеты в белое или коричневое. Их туники были удобными и практичными. Они оставляли свободной рабочую руку, а торговцы рыбой часто скатывали тунику на талию, обнажая голый торс. Почти никто не украшал свою одежду рисунками или отделкой, подобно богачам. Редко можно было заметить брошь или булавку, скреплявшие тунику, если же они и мелькали, то мало напоминали нарядные украшения, служа лишь практическим целям, да и сделаны были из меди, бронзы или дерева.

Ариадна продолжила свой путь, на ходу примечая каждую мелочь. Ей нравилось ощущение жизненной силы, которой дышали большие города, подобные Кротону. В нем проживало около двухсот тысяч жителей, в отличие от пифагорейской общины, где жителей было не более шестисот. В Кротоне все ее чувства — зрение, обоняние и слух — получали столько пищи, что больше вместить уже не могли, и это был приятный контраст с десятью годами, проведенными ею в общине.

«И все-таки жить в городе я бы не стала», — размышляла Ариадна.

Многое здесь ей нравилось, тем не менее она бы никогда не смогла, да и не захотела приспосабливаться к нормам и обычаям, регулирующим права и роль женщины в греческом обществе. Греки считали, что женщина уступает мужчине в интеллекте, силе воли и морали. Она не имела права вмешиваться в разговоры мужчин, не приветствовалось и общение женщин друг с другом. Во многих отношениях права женщины напоминали права ребенка. Ее опекуном был муж. Если она становилась вдовой, она автоматически переходила в зависимость от отца, старшего сына или нового мужа, которого покойный назначал ей перед смертью.

К счастью, Ариадна жила в общине, где отец установил совсем другие правила. Некоторое неравенство наблюдалось и там, и все же мужчины и женщины играли относительно равную роль. В городе Ариадне пришлось бы учиться услужливости, да и обучали бы ее исключительно домашним делам, чтобы выдать замуж за мужчину за тридцать, если не за пожилого вдовца.

Она нахмурилась. В общине ей иногда казалось, что она задыхается, но за ее пределами она бы и вовсе не прижилась. Она не принадлежал ни к одному из миров, которые знала.

Улица внезапно закончилась, и открылась грязная, набитая людьми площадь, напоминающая место сражения. Среди развалин большого здания ютился целый лабиринт разнообразных лавочек. Сотни людей ходили взад-вперед, обходя обломки рухнувших колонн и пустые постаменты.

Лицо Ариадны просветлело.

«Вот он, мой любимый рынок», — подумала она.

Когда-то здесь построили первый большой гимнасий. Тогда это была окраина Кротона, но город продолжал расти и в конечном итоге гимнасий окружил целый клубок узких улиц и жалких домишек. Городские власти его забросили: к тому времени они начали строительство других гимнасиев в более подходящих районах. В конечном итоге стены и потолки недостроенного здания обрушились, и посреди пригорода образовалась большая площадь. Она разделяла скромные, но все еще пристойные кварталы от других, где ютились жители совсем иного толка, которых город к себе притянул, но так и не смог поглотить.

По другую сторону открытого пространства виднелась неровная мантия полуразрушенных лачуг, не имевших ни каменного фундамента, ни внутренних дворов. Домики были глинобитные, в одну комнату, и после каждой бури приходилось укреплять их крыши с помощью веревок и тростника. Мастерских там не было, и наиболее предприимчивые жители умудрялись многое делать собственными руками, обходясь без специальных материалов или инструментов. Скромные плоды своего труда они относили на рынок, раскинувшийся на месте старого гимнасия, где затоваривалась вся округа.

Ариадна и ее спутники покинули безопасную улицу, которая привела их на площадь, и углубились в толчею, не ведавшую ни правил, ни закона. На этот рынок не приходили магистраты, отвечавшие за соблюдение торговых правил. Каждый продавец располагался, где хотел, и большинство сделок осуществлялось с помощью обмена.

— Госпожа, почтенная госпожа, посмотрите, какие у меня драгоценности.

Ариадна повернулась к толстой беззубой торговке, жестом указав, что ее это не интересует. Торговка сунула прямо ей под нос несколько сережек и маленькое ручное зеркальце с костяной ручкой, изображавшей, по всей видимости, богиню Афродиту. Серьги были простыми, но красивыми. Два стеклянных шарика, скрепленные медной проволокой.

Ариадна улыбнулась и отрицательно качнула головой. Ее сестра Дамо иногда носила серьги, сама же она украшала себя лишь лентой или диадемой, чтобы собрать волосы. Удаляясь, она мельком взглянула на разложенные на доске украшения: гладкие или змеевидные обручи для бедер и лодыжек. Некоторые предметы были красивы, хоть и выполнены из дешевых материалов. Ариадна обратила внимание на тонкую змейку, которая могла бы плотно обвить ее бедро. Спохватилась, что вновь думает об Акеноне, махнула рукой и продолжила путь.