Убить Пифагора

— Надо как можно скорее отправиться в Сибарис, — сказал Пифагор. — Мы уже виделись с Главком после смерти Даарука, однако объявление математического состязания таит в себе слишком много неизвестных. Это не только абсурдная и разрушительная затея, но и прямая агрессия по отношению к заповедям, которые Главк поклялся соблюдать.

Ариадна, сидевшая напротив отца, опустила взгляд и принялась внимательно изучать складки одежды. Упоминание о Сибарисе заставило ее вспомнить события, последовавшие за смертью Атмы, раба Даарука. В ту ночь, когда ей удалось вернуться в общину с тяжело раненным Акеноном, Милон без промедления отправился в Сибарис с двадцатью солдатами. На полпути они остановились у злосчастного постоялого двора и забрали труп Атмы. Затем подвергли допросу трактирщиков и конюха, который не дал никаких результатов, попытались найти других свидетелей, но никого не нашли, и отправились в Сибарис в надежде обнаружить хоть какие-то следы. В городе за несколько дней они опросили множество сибаритов, включая Главка и других пифагорейцев; однако, если человек в капюшоне и проехал через Сибарис, никаких следов он не оставил.

«Милон сказал, что Главк показался ему подозрительным: соучастником он не выглядел, но вел себя как чокнутый», — вспомнила Ариадна.

Она снова подняла голову, услышав голос Акенона.

— Согласен: надо допросить Главка, — ответил сыщик Пифагору. — И как можно скорее.

— Я ценю твою готовность немедленно отправиться в путешествие, — ответил Пифагор. — Как ты понимаешь, учитывая твою недавнюю работу на Главка, я собирался попросить отправиться в Сибарис именно тебя; однако было бы предпочтительнее, если бы ты отложил свой отъезд.

Акенон выгнул брови.

— Как только встреча закончится, — продолжал философ, — мы с Эвандром и Гиппокреонтом отправимся в путь. Мне пришлось ждать, пока воды в Совете Кротона немного успокоятся. Теперь, когда ситуация вернулась под контроль, я должен уехать как можно скорее. Моя работа не ограничивается нашей общиной, и я слишком долго откладывал поездку в Неаполис.

Пифагор не стал упоминать, что он собирается вести переговоры и с Римом. Он хранил в величайшей тайне слухи о смутах в этом городе, а также о своих планах на этот счет. Если его планы достигнут вражеских ушей, окажется под угрозой один из его самых крупных проектов — распространить влияние на Рим.

— Как долго тебя не будет? — спросил Милон, удивленный и немного расстроенный тем, что до сего момента ничего не знал.

— Это зависит от многого. Как минимум три недели, но надеюсь, что начинания принесут добрые плоды и потребуют более длительного присутствия. Возможно, я буду в отъезде два или три месяца. В случае чего отправлю тебе послание из Неаполиса.

— Разве ты не хочешь, чтобы я отправился в Сибарис, пока ты будешь в отъезде? — Акенон не удержался: его голос звучал слишком взволнованно.

— Я хочу, чтобы после моего отъезда ты оставался в общине, но, возможно, достаточно будет и нескольких дней. Наверняка наши враги только и ждут удобного случая, чтобы снова напасть. Самый непростой момент — когда они узнают, что я уехал из общины.

Акенон согласно кивнул и откинулся на спинку кресла.

«Хорошо, подожду несколько дней. — Он отвел взгляд. — На самом деле без Пифагора будет проще попросить Ариадну поехать со мной в Сибарис».

* * *

Через час Пифагор покинул общину. В небе сияло солнце. Рядом с почтенным учителем верхом на ослах ехали Эвандр и Гиппокреонт. Их сопровождали двое слуг, везущих багаж, и двадцать элитных солдат. У ворот собралась целая толпа во главе с Орестом. Все испытывали смесь печали и радости. На некоторое время они останутся без вождя, но именно благодаря путешествиям учение распространяется среди людей.

В нескольких шагах позади многочисленной толпы, спрятавшись за статуей Гермеса, со слезами на глазах вслед учителю смотрел Аристомах. Он понимал, что не в силах сохранять самообладание во время прощания с Пифагором.

Аристомах провел рукой по голове, пытаясь выглядеть получше. Но дрожащие пальцы лишь растрепали жидкие волоски. Он прислонился спиной к статуе. Ветерок доносил до него обрывки смеха и пожелания счастливого пути. Он был далек от того, чтобы разделить со всеми это веселое оживление. Он не был наделен даром предвидения, подобно Пифагору, но остро чувствовал, что затишье последних недель вот-вот разлетится на куски.

Глава 52

3 июня 510 года до н. э

«Солдаты!» Человек в капюшоне съежился, стараясь остаться незамеченным. Он сидел в захудалой таверне под Кротоном. Притаился в самом темном углу. Перед ним стояла чаша вина, к которой не притронулся. Относительное спокойствие таверны только что нарушило вторжение гоплитов. Судя по громкому хохоту и неуверенной поступи, это не первое заведение, которое они посетили в эту ночь. Пьяные и благодушные, они едва обращали внимание на окружающую обстановку, в отличие от таинственного гостя, который зорко следил за ними из полутьмы.