Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

На допросе Ипполит Осипович Млодецкий, 24 лет, письмоводитель, заявил, что покушался на жизнь Лорис-Меликова сугубо в индивидуальном порядке, хотя и сочувствует «Народной воле». Сказке Млодецкого Лорис-Меликов, разумеется, не поверил, но и долго заниматься этим делом не стал. Следствие и суд заняли всего один день, и 22 февраля по приговору Военно-окружного суда Млодецкого повесили на Семеновском плацу. Советская историография всегда с сочувствием отзывалась об акте Млодецкого, как героическом поступке молодого интеллигента. Существо дела не имеет ничего общего с геройством, а представляет собой хорошо спланированный террористический акт. При этом был использован молодой человек с надорванной психикой, потерявший всякие жизненные ориентиры и готовый к суициду в любой форме. Млодецкий был вторым изданием Соловьева, таким же жалким и безвольным. За всем этим хорошо просматривался Хозяин «Народной воли» Александр Михайлов, с его оперативными возможностями и знакомыми приемами. Лорис-Меликов находился в столице считанные дни, а письмоводителю из Слуцка был известен и адрес проживания генерала, и его рабочее расписание. Да и револьвер Лефоше, из которого стрелял Ипполит, был вполне профессиональным. В целом все выглядело как заказное убийство, но не как выходка психопата. Кому же перешел дорогу Лорис-Меликов, не успев заступить на новую должность? В эти самые дни граф готовился к докладу императору по работе Третьего отделения С.Е.И.В. канцелярии – всесильной спецслужбы России. Тайный советник И.И. Шамшин по указанию Лорис-Меликова провел негласное обследование дел Третьего отделения и нашел там много интересного. О своей необычной миссии Шамшин потом подробно рассказал своему приятелю госсекретарю Перетцу, а тот, в свою очередь, оставил запись в дневнике:

«По отзыву Шамшина, дела III отделения были в большом беспорядке…

В денежном отношении Иван Иванович нашел в делах III отделения также довольно важные беспорядки. Имена тайных агентов, получавших денежные оклады, были скрываемы от самого шефа жандармов под предлогом опасения скомпрометировать этих лиц. Таким образом, весьма значительные суммы находились в безотчетном распоряжении второстепенных деятелей и, может быть, употреблялись вовсе не на то, на что были предназначены» [5].

Речь шла о сотнях тысяч рублей, ассигнованных на агентурно-розыскные мероприятия. На такие деньги можно было содержать не одну «Народную волю»! В феврале 1880 года устранение Лорис-Меликова стало актуальным именно для распорядителей средств Третьего отделения.

После казни Млодецкого последовала первая мера ВРК против Третьего отделения, касающаяся розыскной работы. Вся агентурно-розыскная работа вместе с выделяемым на эти цели финансированием передавалась в ведение Секретного отделения градоначальника. Передача дел происходила на основании распоряжения Главного начальника Верховной распорядительной комиссии от 24 февраля. Столь крутая мера была вполне обоснована: розыск и следствие в одних руках – питательная среда для разного рода комбинаций. Лорис-Меликов сделал свой доклад императору по делам Третьего отделения 26 февраля, а уже на следующий день председатель Комитета министров граф П.А. Валуев записал в своем дневнике:

«Утром Государь прислал за мной. Он объявил мне об увольнении Дрентельна и о подчинении III-го отделения гр. Лорис-Меликову…

Ген. Дрентельн назначается, конечно, членом государственного совета» [6].

А.Р. Дрентельн на посту начальника Третьего отделения был добросовестным дилетантом: ничего не смысля в оперативно-розыскной деятельности, он был не в силах контролировать даже совсем простые дела. Товарищ Дрентельна, генерал П.А. Черевин, сохранил свой пост, так как смог доказать ревизорам реальную пользу своей агентуры, разумеется, не открывая ее персонального состава. Тем не менее с приходом Лорис-Меликова любые затраты на агентурную деятельность стали контролироваться лично им. Контроль был до такой степени детальным, что даже начальнику петербургского губернского жандармского управления (ГЖУ) генералу Комарову для выплаты 100 рублей студенту-доносчику приходилось писать отдельный рапорт с подробным описанием пользы доноса.

Только после визы Лорис-Меликова: «Выдать 100 рублей генералу Комарову для передачи известному лицу под благовидным предлогом» – начальник ГЖУ мог отблагодарить своего конфидента. К рапорту с визой обязательно прикладывалась кассовая квитанция о выдаче денег [7].

Несмотря на наведенный элементарный порядок, Третье отделение со своей примитивной постановкой работы представляло очевидный анахронизм. Требовалась более продуманная организация полицейского дела, и Лорис-Меликов вместе с помощниками приступили к ее разработке.