Убитые девушки

– Я уезжаю. По пути собирался заехать к родителям Лейлы, попрощаться с ними. Я надеялся поговорить этим утром с детективом-инспектором Маккензи. Хотел до отъезда удостовериться, что это останки Лейлы.

– Думаю, вы будете долго ждать известий от детектива, – косится на него Шона. – Я слышала, как шептались о том, чтобы поставить вас на место.

– Вполне по-дружески…

Кэлу неприятно слышать такое. Это лишено здравого смысла. Они все желают одного и того же… или должны были бы желать.

– Как бы там ни было… Мне, наверное, не следует вам это говорить… Но раз уж мы случайно встретились… – выгибает бровь Шона, – а вы облазили эти холмы и нашли ее после стольких лет…

Кэл задерживает дыхание. Он чувствует эмоции в голосе Шоны. И в который раз задумывается: что такого особенного в деле Лейлы, что так увлекло их всех?

– Вам следует знать: анализ костей показал, что у нашей жертвы была сломана нога. Это согласуется с версией о падении с лошади и ступне, застрявшей в стремени, но очевидно, что по прошествии стольких лет можно лишь строить предположения.

Образ Лейлы слился с воспоминаниями о Марго. Кэл переживает за обеих. Мысль о том, что обе перед смертью настрадались, гложет его и выводит из равновесия.

– Господи… Надеюсь, Лейла недолго мучилась. Похоже, она смогла доползти до камней, но не дальше?

Шона откашливается:

– Возможно. Но это не все, что мы обнаружили. Мы думаем, что у нее была сломана подъязычная кость.

– Что? – Кэл вроде бы знает, что это значит, но сейчас не в состоянии осмыслить эту новость достаточно быстро.

– Это бывает только при травме шеи.

– При травме шеи?

Шона пожимает плечами:

– У нас… скажем так, вышел спор о том, могло ли таким образом повредить труп некое животное и что явилось причиной смерти.

Кэл останавливается, прижимает пальцы к вискам:

– И что думаете вы?

– Меня заинтересовало то, что мы нашли вместе с останками.

Кэл ждет, щурясь от солнца. Шона встречается с ним взглядом:

– Презервативы.

– Она поехала на конную прогулку, прихватив с собой презервативы?

Шона кивает.

– Так вы думаете… – недоговаривает Кэл.

– Думать – не моя работа. – Она снова смотрит на него, и Кэл видит, как играет свет в ее сине-зеленых глазах. Ему не следовало бы замечать это, да еще в такой момент. – Возможно, подъязычная кость сломалась при падении. Возможно, когда она запуталась в упряжи. Или это посмертное увечье, нанесенное диким животным. Но… это также классическое повреждение при удушении.

Кэл смотрит вдаль, ничего не видя. Пытается осознать значение слов Шоны. Мысленно возвращается к уединенному водопаду – месту, отдаленному от дома Лейлы, скрытому от любопытных глаз. Это идеальное место для свидания.

– Вам не захотелось распаковать эти сумки? – Шона изучает выражение его лица.

Кэл трет лоб, не в силах остановить поток мыслей.

– Я не могу. Хотел бы, но…

– Есть дела поважнее. – Слова Шоны звучат легко, без осуждения, но Кэлу почему-то хочется, чтобы она думала о нем лучше.

– Моя мать… Она упала. Она сейчас в больнице. А я единственный сын, поэтому…

Шона осекается:

– Простите. Что вы тогда здесь делаете? Я не смею вас задерживать.

– Все в порядке. Ее оставили в больнице, чтобы провести общее обследование. У меня есть немного времени.

Шона тихо присвистывает:

– Стареющие родители… Тяжело приходится единственному ребенку, когда до этого доходит.

Кэл не знает, что побуждает его сказать правду. Тема Марго для него – табу. Была… до этого мгновения.

– Я не всегда был единственным ребенком. – Шона наклоняет голову, ждет, когда он пояснит. Слова торопливо слетают с губ. – Моя сестра пропала, когда мне было девять лет. Нам до сих пор неизвестно, что с ней случилось.

Кэл пытается откашляться, но у него выходит лишь противный, сдавленный звук. Протянув руку, Шона гладит его по плечу:

– Я вам очень сочувствую, Кэл.

Это только слова, но в том, как Шона их произносит, есть что-то такое, что пробирает Кэла до глубины души.

На обратном пути он сожалеет, что открыл Шоне – едва знакомой ему женщине – правду, которую скрывает ото всех. По-видимому, он слишком долго носил в себе горе; тоска выплескивается из него, как жидкость из переполненного сосуда. А может быть, в этой женщине-антропологе есть нечто особенное. То, что располагает к откровению.

– Мне жаль, что я вынужден уехать. Джин и Тэм заслуживают большего… Теперь мне придется им сказать, что Лейлу убили, а я как будто самоустраняюсь.

– Они все правильно поймут.

– Знаю. Мне просто неприятно их подводить.

– Тогда вам просто надо вернуться, – говорит Шона, шагая впереди Кэла. Тропка сужается, деревья вокруг них редеют, и перед глазами вновь появляется гостевой дом. – Как бы там ни было, с вас угощение. Прямо сейчас.

Глава тридцать третья

Лейла, 1986

Лейла вышла в смену, в которую обычно не выходила, – завтрак в будний день. Из-за этого ей пришлось пропустить утреннюю конную прогулку в тумане, окутавшем за ночь холмы. Она несет тяжелый кофейник к столу, за которым завтракают шумные сотрудники нефтяной компании, готовясь к предстоящей охоте. И в этот момент Лейла видит его.