Убитые девушки

– Мы не увидели этого, потому что не знали имени. Вот, смотрите…

– И что это значит?

Я листаю страницы дальше… Вот оно! Через неделю после исчезновения Лейлы в книге попадается зачеркнутая строчка.

– Смотрите, Ирен. Вот опять. Он должен был приехать. Непонятно, что тут написано: то ли обед, то ли охота. Попробуй разбери эти каракули! Но, что бы там ни было, заявка вычеркнута.

Мы проверяем дальше, переворачиваем страницу за страницей, пока не доходим до конца книги. И теперь нам известно, что один нефтяник, часто бывавший в отеле до пропажи Лейлы, после ее исчезновения в гостинице больше не появлялся.

Глава пятьдесят седьмая

Кэл паркуется на узкой дороге в непосредственной близости от реки Ди. Между деревьями виднеется дом, разительно контрастирующий с тем маленьким коттеджем на открытом ветрам и дождям склоне холма, в котором жила Лейла. Здесь буйная трава на лужайках приручена, покошена аккуратными полосами. И внушительный серый каменный фасад эффектно поблескивает в рассеянном после ливня свете.

Сердце Кэла бьется сильнее: он чувствует, что на верном пути. Хотя Джон Ноулс больше не работает в нефтяной компании и ушел на заслуженный отдых, найти его в сети оказалось нетрудно. Теперь он председатель клуба гольфистов: дом на берегу реки Ди, право на рыбалку, живописные виды, замок Балморал чуть ниже по дороге.

Кэл сидит в машине часа два. Другого шанса застигнуть Ноулса врасплох ему не представится. Если сейчас не выгорит, эффект внезапности – пока единственное преимущество Кэла – будет потерян. Наконец терпение журналиста вознаграждено: мужчина, знакомый ему по фотографиям, пересекает гравийную подъездную аллею и подходит к «Лендроверу Дискавери» – в автомобиле той же марки и модели некогда видели Лейлу. Следом семенят два спаниеля – хвосты виляют, языки высунуты. Мужчина открывает багажник, прищурившись, смотрит на небо и загоняет собак в машину. Он высокий, в приличной форме для своих семидесяти лет, хотя волосы седые.

Кэл вылезает из засады, настраивая микрофон. Должно быть, Ноулс слышит хруст гравия под его ногами, потому что тут же оборачивается. Ключ от машины покачивается на цепочке, зажатой в руке.

– Джон Ноулс?

Он хмурится и смотрит настороженно.

– Что вам угодно?

– Меня зовут Кэл Ловетт. Я делаю подкаст об одном человеке, с которым, как мне кажется, вы были знакомы.

Джон Ноулс пристально разглядывает журналиста и не спешит прервать молчание, но его подбородок подрагивает, а лицо приобретает жесткое выражение и бледнеет. Кэл уверен, что ему это не чудится.

– Догадываетесь, о ком речь?

– У меня нет времени на игры, мистер Ловетт. Вы на территории частного владения. Если кто-то из моих бывших деловых партнеров ввязался во что-то предосудительное, это его дело.

Надо же!

– Дело… Интересный выбор слова. А до Лейлы вам тоже не было дела? Вы хоть вспоминали ее иногда за эти годы?

Долгая немая и как будто бы замедленная сцена. Джон Ноулс смотрит на Кэла, переводит взгляд на дом и опять обращает его на журналиста. Такое впечатление, что он пытается понять, что именно известно Кэлу и как на это реагировать.

– Вы смотрели последние новости? Неужели вас это не зацепило? Хотя дело старое…

Ноулс шагает к машине:

– Сейчас неподходящее время для разговора.

– Я знаю о вас и Лейле.

Джон Ноулс резко разворачивается:

– Я думаю, что вам лучше уйти.

– В новостях, правда, не сказали, где ее нашли. Пока не сказали.

– Не знаю, с чего вы взяли, что это имеет ко мне отношение.

– Вы много раз бывали на частных ланчах и встречах в гостинице.

Ноулс снова взглядывает на Кэла – былой уверенности в его посеревшем лице уже нет.

– Бывал, как и сотни других людей в нашем бизнесе.

– Но никто из них не прекратил внезапно приезжать в гостиницу.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Ноулс вновь оглядывается на дом.

Кэл идет в лобовую атаку:

– Мне известно о свидании у водопада. Там что-то произошло, так ведь, Джон? Лейла потребовала от вас чего-то, что вы не готовы были ей дать?

Ноулс бледнеет еще больше, это заметно даже под эффектным загаром, приобретенным на горнолыжном курорте.

– Мы можем побеседовать об этом в другом месте? В более приватной обстановке? – спрашивает Кэл.

Это необычный метод для Кэла, но болезненная энергия, запертая внутри, потребность действовать, а не думать заставляют его быть напористым.

– Мне нечего сказать.

– А я думаю, что вам лучше изложить свою версию событий.

– Что вы подразумеваете под версией? У меня нет версии. Когда я оставил Лейлу у водопада, она чувствовала себя замечательно. Я бы даже сказал, прекрасно.

– Вы не могли не знать, что девушка пропала. Если то, что вы говорите, правда, почему не рассказали об этом? Вы должны понимать, что это выглядит подозрительно.

Кэл ловит себя на том, что не спускает глаз с рук собеседника. Не они ли обрекли Лейлу на неминуемую смерть? Предчувствовала ли она, что с ней случится?

Внезапно с губ Ноулса начинают слетать слова – быстрым, сумбурным потоком: