Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Батаки показал ему огромную библиотеку, набитую книгами от подвалов до чердаков. Потом полетел к зданиям университета с роскошными амфитеатрами аудиторий, показал старый дом со странным названием «Густавианум», где были выставлены чучела самых разных животных. Показал теплицы – там росли совершенно неизвестные Нильсу заморские растения. И наконец, несколько раз облетел обсерваторию с нацеленными в небо трубами телескопов с огромными, загадочно поблескивающими линзами.

Они летели вдоль домов и чуть не в каждом окне видели пожилых господ в очках, сидящих за чтением в комнатах, от пола до потолка уставленных книгами. А в крошечных мансардах жили студенты. Студенты предпочитали читать лежа.

Наконец ворон приземлился на одной из крыш:

– Ну что, прав я был или не прав?

– Пожалуй, прав, – признал мальчуган.

– Если бы судьба не распорядилась так, что я родился вороном, а не человеком, как ты, – грустно сказал Батаки, – я бы обязательно поселился в этом городе. Я бы сидел в одной из этих комнат над книгами и выучил бы наизусть все, что в них написано. А ты бы не хотел?

– Нет… мне нравится путешествовать с дикими гусями.

– А не хотел бы ты стать врачом и лечить всевозможные болезни?

– Ну что ж, было бы неплохо.

– А не хотел бы ты говорить на всех языках, которые только есть на земле, знать, по каким орбитам движутся Солнце, Земля и звезды? Предсказывать затмения?

– Еще бы! Даже лучше, чем врачом.

– А не хотел бы ты научиться отличать хорошее от плохого и стать юристом? Бороться с несправедливостью?

– Очень нужное дело. Я уже не раз замечал.

– А не хотел бы ты стать священником и проповедовать в церкви?

– Родители с ума бы сошли от радости.

И так постепенно ворон подводил мальчика к мысли, что самое большое счастье – жить и учиться в Упсале. Тот соглашался, кивал головой, но сильного желания заниматься науками все равно не почувствовал.

Но совпало так, что в этот день в Упсале был студенческий праздник весны. Здесь его отмечают каждый год.

Они полетели в Ботанический сад, где по традиции проходит этот праздник. Студенты шли толпами, все в белых фуражках с черными околышами. Сверху это было похоже на темное озеро, заросшее белыми кувшинками. Юноши несли белые с золотым шитьем шелковые знамена и пели. Нильсу почудилось, что поют не они, что студенты сами по себе, а песня сама по себе, что она парит над головами, как огромная прекрасная птица. Мальчик даже подумал, что это вовсе не студенты распевают в честь весны, а сама Весна, невидимая, ласковая и шаловливая Весна спряталась в аллеях Ботанического сада и поет для студентов.

Он никогда и не думал, что человеческие голоса могут так звучать. В этой песне было все – шум ветра в лесу, звон стали, призывные крики лебедей в уже вечереющем небе.

Толпы студентов постепенно заполняли сад, а на газонах уже пробивалась робкая зелень, и деревья готовились с минуты на минуту выпустить первые клейкие листочки.

На кафедру вышел молодой, очень красивый студент и начал свою речь.

Кафедру поставили на ступеньках большой теплицы, а на крышу теплицы ворон опустил мальчика. Он сидел там и слушал одну речь за другой. А под конец на кафедру поднялся пожилой человек и сказал, что ничего нет в жизни лучшего, чем быть молодым, и уж совсем замечательно быть молодым в Упсале. Он говорил, какая это радость – работа с книгами. Он говорил, что ничто не приносит такого счастья, как студенческая дружба, и как часто она оказывается дружбой на всю жизнь. И нет для человека большей радости, чем возможность жить среди верных друзей и благородных умов. Именно это и приносит счастье в труде, позволяет быстро забывать горести и рождает светлые надежды.

Мальчик, не отрываясь, смотрел на студентов, с трех сторон окруживших кафедру.

– Какое, должно быть, и вправду счастье принадлежать к этому кругу!

– Полукругу, – машинально уточнил ворон Батаки. – Они стоят полукругом…

Но мальчик его не слушал.

– Честь и счастье! Каждый из них и сам по себе честный и счастливый, но все вместе… – На мальчика словно дохнул теплый ветер радостного и доверчивого товарищества.

После речей зазвучали песни, а после пения опять начались выступления. Мальчуган никогда даже представить не мог, что слова… не дела, а простые слова могут тронуть, ободрить и осчастливить стольких людей!

Нильс Хольгерссон не сразу заметил, что кроме студентов в саду были и девушки в светлых одеждах и в прелестных весенних шляпках. Толпился и еще кое-какой другой люд, но все они, так же как и он сам, были всего лишь зрителями.

Иногда песни и речи прерывались ненадолго, и студенты рассыпались по всему саду. Но как только появлялся новый оратор, опять собирались у кафедры. И так продолжалось до позднего вечера.

Когда праздник закончился, мальчик глубоко вдохнул, словно все это время просидел под водой. Он протер глаза, будто только что проснулся. Посетил страну, где никогда не бывал. От этих юношей, радующихся настоящему и полных надежд на будущее, исходила мощная и заразительная волна бодрости и счастья. И он тоже побывал в этой стране радости, он чувствовал себя так же, как и они.