Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

В глубине души ему было очень жалко овец, хотя он и старался, чтобы баран этого не заметил. Зачем браться за дело, которое тебе не по силам?

Но на всякий случай решил посоветоваться с Аккой и Белым. Может, им что-то придет в голову.

* * *

Белый посадил мальчика на спину и беззаботно направился к Вратам ада. Его, казалось, вовсе не смущало, что он такой крупный и такой белый и что его прекрасно видно со всех концов небольшого плато. Такая беспечность казалась странной, потому что вчерашний шторм обошелся Белому по всем признакам недешево: он прихрамывал на правую ногу, а левое крыло волочилось по земле.

Но большой белый гусь вовсе и не думал об опасности: пощипывал травку и даже ни разу не оглянулся удостовериться, не грозит ли ему что. Мальчик лежал на гусиной спине и жевал какую-то показавшуюся ему съедобной травку. Он уже настолько привык путешествовать на гусе, что мог не только лежать, но даже стоять, как джигит в цирке.

И конечно же ни гусь, ни его спутник не заметили, что за каждым их движением следят три лисы, незаметно появившиеся на овечьем пастбище. Следить-то следили, но прекрасно знали, что подобраться к дикому гусю на открытом пространстве почти невозможно. Поначалу они даже и не собирались охотиться. Но поскольку делать им все равно было нечего, лисы решили поиграть в охоту: укрылись в одной из расщелин и стали понемногу подкрадываться к Белому.

Они действовали так умело и осторожно, что Белый ничего не заметил. Он решил попробовать силы перед предстоящим путешествием. Разбежался, прихрамывая, и попробовал взлететь, но из этого ничего не вышло.

Лисы наконец сообразили, что этот большой гусь не может летать.

Это меняло дело.

Они уже не прятались. Все три выскочили из расщелины и короткими перебежками, то и дело останавливаясь и прячась за кочками или кустиками, приближались к намеченной жертве.

Белый по-прежнему не замечал опасности.

Лисы подобрались уже совсем близко. Они поглядели друг на друга, кивнули и бросились в решающую атаку.

Но гусь в самую последнюю секунду обнаружил неладное и чудом увернулся. Это нисколько не обескуражило охотниц – хромой гусак был от них всего-то в паре саженей. Но он убегал, хромая и неуклюже хлопая одним крылом.

Мало того, оказалось, что на спине у него сидит какой-то крошечный мальчишка, показывает им нос и верещит:

– Ну что, рыжие шакалы, зажирели на баранинке? Ясно, зажирели! Раненого гусака слабо догнать!

Лисы не на шутку разозлились на глупые насмешки. Теперь поймать белого гуся с его нахальным всадником стало делом лисьей чести.

Белый бежал к самой большой расщелине. И в то самое мгновение, когда лисы уже щелкали зубами, пытаясь схватить его за лапу, он грациозно поднял крылья и перемахнул через Врата ада. Приземлился на той стороне и собрался было удирать по инерции, но Тумметот весело крикнул:

– Хватит бегать, дружок! Можешь остановиться!

За спиной раздались дикий, отчаянный вой и скрежет когтей по камню. Лис они больше не видели.

На следующее утро служитель маяка на Большом Карловом острове нашел на пороге кусок березовой коры, на котором косыми, угловатыми буквами было выцарапано вот что:

«Лисы на Овечьем острове валяются во Вратах ада. Отличный мех, первый сорт. Стоит забрать».

Так он и сделал.

XIV. Два города

Мертвый город

Суббота, 9 апреля

Ночь на воскресенье выдалась тихая и ясная. Гуси не стали искать убежища в пещерах. Лис уже не было, и стая заснула прямо на плато, а мальчик улегся на короткую, согретую дневным солнцем траву.

Луна светила так ярко, что он никак не мог уснуть. Лежал, смотрел на восковой шар и думал, как долго он уже не был дома. Сосчитал по пальцам – три недели! К тому же по его расчетам выходило, что сегодня канун Пасхи.

В эту ночь ведьмы возвращаются домой, подумал он, и ему почему-то стало смешно. Он побаивался гномов, водяных, троллей, а ведьм совершенно не боялся.

К тому же ночь такая светлая, что, если бы там и летала какая-то нечисть, он бы наверняка заметил.

Так он лежал, смотрел в небо и размышлял о разных вещах. Люди всегда думают о разной ерунде, когда не спится, а потом все забывают. Но тут его внимание привлекло странное и красивое зрелище.

Высоко в небе появилась большая птица. Не то чтобы она пролетала мимо луны, нет; мальчику показалось, что птица с нее и взлетела. На фоне холодного бледного сияния она казалась совершенно черной. Летела, ни на секунду не отклоняясь от лунного диска, будто была на нем нарисована. Сравнительно небольшое тело, длинные шея и ноги. Наверняка аист. Ни у кого в мире нет таких длинных и тонких ног.

Он оказался прав – через несколько мгновений рядом с ним приземлился не кто иной, как господин Эрменрих собственной персоной.

Нагнулся и пощекотал мальчика своим длиннющим клювом.

– Я не сплю, господин Эрменрих! – Мальчик приподнялся на локте. – Как вы здесь оказались, да еще среди ночи? Как дела в Глимминге? А вы почему не спите? Хотите, наверное, поговорить с Аккой?